Валиев широким жестом обвел комнату. Мертво мерцал темный квадрат экрана плоского «Шарпа». Перемигиваясь зелеными огоньками, компактный двухкассетник источал чистую негромкую музыку. Донесся едва слышный щелчок. Глухо взревел «металл», словно бомбардировщик заходил на посадку. Валиев нажал поочередно две кнопки, и музыка потекла с прежней обволакивающей мягкостью.
— Руки не доходят перезаписать. Одна сторона нравится, вторую — невозможно слушать. Не мое, старость, должно быть. Скинуть бы лет двадцать… поздно… Это уж пусть эти, нынешние. Ацетона нанюхаются — и по хатам, чистить. Технично сделать не могут, зато башку кому проломить — это запросто. Я и сам этих шакалов побаиваюсь. Работают стаей, хоть дверь не открывай.
— Ну, вы-то не производите впечатления беззащитного.
— Спасибо за комплимент, товарищ майор. Здоровье неохота терять из-за щенков. Или свободу — если ответишь как следовало бы.
— А ведь есть чем, верно? — майор ухмыльнулся. — Как другу, Азиз Султанович!
— Я что — не в себе, верный срок тянуть за хранение? У нас проще — хозяйственные принадлежности. По-простому, по-домашнему…
— Да, топорик под вешалкой стоит. Вполне убедительно. Ну, при сноровке можно и тупым орудием не хуже топора управиться.
Тему Валиев не поддержал, пожал плечами.
— Как бы там ни было, Валиев, — сказал майор, — вчера в три часа дня, вскоре после сложной беседы с вами, Юхансон получил три пули. Полагаю, вы обзавелись надежными свидетелями, которые подтвердят, что вы делали в это время? Случаем, не кофе пили в «Интуристе»?
— Послушайте, я действительно обедал, но не дома. В этой самой кухне. Мое зависимое положение вам известно. Без хозяина посторонних здесь быть не может. Да и не обязан я ничего доказывать. Бог видит, я не вру, а все остальное — ваша забота.
— Толково изложено. Однако разговор наш обещает затянуться. Не станем злоупотреблять вашим гостеприимством, и перенесем его к нам. Вопросов много, пожалуй, больше, чем ответов, а у нас ни бланков с собой, ни машинки…
— Вон стоит «Рейнметалл». Можете воспользоваться.
— Спасибо. Нам бы что-нибудь попроще. Собирайтесь, Валиев. Придется погостить у нас, пока не объявится ваш, как вы выражаетесь, хозяин.
Человеческая природа полна противоречий. Ну почему бы Стронину, возлежа на диване дома в законный выходной, не наслаждаться отдыхом, покоем, добродетельными испарениями семейной кухни, где хлопотала его дородная супруга, ничем не напоминающая ясноглазую, худенькую девушку, бегавшую на вечера в их училище? И наоборот — скисая от протокольной тоски в своем кабинете в управлении, Стронин постоянно ловил себя на том, что все мысли его вращаются вокруг тарелки пламенного борща и потной стопки, содержимое которой — восхитительная «украинская с перцем». Оттуда, из прокуренного казенного закута, даже отяжелевшие прелести его благоверной казались куда более привлекательными, а ее доходящая до жадности страсть поесть повкуснее — простительной слабостью.