Вот дерьмо!
Нужно немедленно идти к Дэмиену. Нужно сказать, что все будет хорошо. Я встаю и медленно бреду к лифту. Нажимаю кнопку «вверх», чтобы подняться в номер, и тут же проклинаю свой эгоизм. Это мне нужно к нему. Мне нужно его обнять. А самому Дэмиену необходим лишь отдых – и он сам мне об этом сказал. Значит, мои желания могут подождать.
Я резко жму кнопку «вниз». Не могу сидеть на месте, и если к Дэмиену нельзя, я отправлюсь куда-нибудь еще. Лифт доезжает до первого этажа, и я выхожу в фойе.
Сама не знаю, что собираюсь делать. День был таким долгим, и я так устала, что даже солнце, заглядывающее в окна отеля, кажется чем-то аномальным.
Я иду к выходу, но тут внезапно жужжит телефон. Я достаю его из сумочки, в надежде увидеть номер Дэмиена, но это сообщение от Оли: «Повернись». Я оборачиваюсь. Оли стоит прямо позади меня, в нескольких метрах от входа в бар, и машет мне рукой. Я нехотя улыбаюсь и машу в ответ. Он поднимает телефон, и я вижу, как он набирает еще одно сообщение. Спустя пару секунд мой телефон снова вибрирует.
«Привет, подруга! Можно тебя угостить?»
Не в силах ничего с собой поделать, я улыбаюсь. «Не рановато ли?» – пишу я в ответ, но телефон внезапно выключается. Вот черт! Я забыла поставить его на зарядку, вернувшись с озера прошлой ночью. Я бросаю его обратно в сумочку, как что-то бесполезное и неприятное, и иду к Оли. Мы садимся за стойку, и бармен ставит перед ним мартини, а передо мной бурбон.
Я делаю глоток. Оли медленно помешивает мартини шпажкой с насаженной на нее оливкой.
– Я рад, что со Старка сняли обвинения. Правда рад.
Я внимательно разглядываю его лицо, пытаясь понять степень его искренности. Но Оли лучится дружелюбием. И я говорю единственное, что могу сказать в этой ситуации, – спасибо.
– Я думал, вы там наверху празднуете, – замечает он.
– Дэмиен спит.
– Вымотался, наверное. Я и сам устал. Это была просто сумасшедшая гонка.
Терпеть не могу такие вот разговоры ни о чем.
– Ты знаешь? – спрашиваю я. – Знаешь, почему сняли обвинения?
Оли изучающе разглядывает меня, склонив голову набок.
– Ты и в самом деле хочешь говорить со мной об этом?
Я на секунду впадаю в замешательство. Когда-то я от Оли не желала слышать ни слова о Дэмиене. Но теперь, если я не узнаю, что было на этих фотографиях, я сорвусь.
– Да. Если ты что-то знаешь, скажи мне.
Он шумно выдыхает.
– Черт, Ники. Я ничего не знаю. Впервые в жизни я совершенно ничего не могу тебе сказать. Прости.
Неожиданно я испытываю невероятное облегчение. Что бы там ни было, я не хочу, чтобы Оли об этом знал.