Илейн свистнула собаке, велев ей дать лапу маленькой девочке. Но Келли предпочитала находиться в другом месте, ее заинтересовала собака Джека.
Илейн взяла Глорию на руки.
– Какая миленькая! – заметила она. – Но совсем не похожа на Куру.
И это было правдой. Глория не походила ни на Куру, ни на Уильяма; волосы у нее не сверкали чернотой, не светились золотом – они были каштановыми, с легким оттенком рыжины. Фарфорово-голубые глаза, казалось, были несколько близко посаженными, чтобы придать ее лицу выразительность. Черты лица Глории были все еще по-детски округлыми; возможно, позже они будут слишком резкими, чтобы быть красивыми.
– И слава Богу! – заметил Джек. – Кстати, собака воспитана не очень-то правильно, Лейни. Не годится, чтобы киворд-колли носилась по всей платформе и позволяла гладить себя совершенно чужим людям. Животному нужны овцы!
– Мы ведь пробудем здесь всего пару дней, – сказала Илейн и улыбнулась.
Концерт Куры закончился триумфом. Ничего иного она и не ожидала. В целом, после Бленема она порхала от одного успеха к другому – причем Кура и Мариса относили это на счет своего музыкального умения, а Уильям считал, что в первую очередь все дело в славе Куры как заклинательницы духов. Он в каждом интервью растекался в сомнительных намеках, и Кура опасалась, что даже агентство в Англии Уильям успел познакомить с какими-то соответствующими историями. Впрочем, она не говорила с ним об этом. Ей было все равно, почему приходят люди. Главное, что они аплодируют и платят за вход. Кура наслаждалась вновь обретенной роскошной жизнью, ибо на этот раз она могла обеспечивать себя самостоятельно.
Марама и ее племя решили, что они просто не имеют права пропустить концерт Куры, и обогатили его постановкой двух собственных хака. Последнее произошло по настоятельной просьбе Уильяма. Марама расценила это как просьбу о прощении за игнорирование во время свадьбы и с удовольствием согласилась. Она была очень миролюбивым человеком и легко прощала. И когда теперь она присоединила свой высокий, словно парящий в облаках голос к сильному, насыщенному Куры, Уильям готов был нанять ее на все время турне.
И вообще, зал «Уайт Харт» в этот день выглядел гораздо экзотичнее, чем обычно. Тонга прибыл в Крайстчерч с половиной своего племени, чтобы почтить наследницу Киворд-Стейшн и одновременно попрощаться с ней, судя по всему, навсегда. При этом большинство маори почти не бросались в глаза. Практически все были одеты по западной моде, хотя зачастую сочетание выбранных вещей казалось довольно своеобразным. Впрочем, Тонга пришел в традиционном наряде и благодаря своим татуировкам – он был почти единственный из поколения, кому делали татуировки, – казался воинственным. Многие люди сначала приняли его за танцора. Однако когда он присоединился к публике, все встревоженно отодвинулись от него.