Он всегда так, когда выпьет, на удивление становится добрым податливым и мягким.
Между прочим, редкое качество, настоящего мужчины, как потом я это поняла. И поэтому, когда он стал говорить, я так и подумала, что наш разговор так и потечет, словно молочная река между кисельными берегами. А тут он после обычных расспросов и слов.
— Между прочим, дочка! Ты уже не девочка и сама должна понимать, что Володька, а моего именно так звать. — Он взрослый мужчина и к тому же с детьми. Ты понимаешь, к чему я клоню?
— Да, дядя, понимаю.
— А у настоящих мужчин как? Раз, два и в дамках! Они как гусары! Наскочат, голову заморочат и дальше скакать! И ты знаешь, я за тебя переживаю.
— Почему?
— А потому, что я в ответе за тебя перед братом. И я себе клятву дал, что я все сделаю, для твоего счастья. А ты разве не чувствуешь, как это я?
— Чувствую, Богдан Иванович! За все вам благодарна!
— Погоди ты, погоди, Стрекоза. Может тебе и не понравится, что я тебе скажу?
Ты должна, слышишь, Маринка, ты обязана закончить и потом уже сама. Ты одна, тебе не к кому, кроме меня. Потому у тебя и служба должна пойти. Хотя бы, так как сейчас. Кстати, на днях издадим приказ и тебя и еще несколько человек отметим, ну и звание, конечно, присвоим очередное. И будешь ты у нас первоклассная девчонка. Это потому, что тебе следующее звание — старшина первой статьи. То есть первой стати, а раз так, то ты у нас станешь первоклассной девочкой. Так, что дочка, я как видишь, стараюсь, а ты?
— И я стараюсь!
— А вот и не так!
Я что угодно могла ожидать, но только не таких слов. Неужели, он знает? И у меня внутри пробежал холодок.
— Я не должен и права такого не имел бы, если бы, не так к тебе, как к дочери. Вот, что? Мне нелегко об этом тебе говорить, но я рассчитываю на твою порядочность и честность. Тем более, как мне доложили, что ты дорогая моя провалила. Все провалила! И я рад!
— Дядя! Что я провалила и почему от этого, ты так рад?
Он на меня пристально и в самые глаза.
— Дочка! Есть то, что я не могу тебе сказать, но то, что ты оттуда выбралась, вот тому я и рад!
Я лихорадочно соображаю. Так, понимаю, мне кажется, я знаю, о чем он.
— Это тебе доложили, где я и с кем? И где я последний раз была?
— Я же всем говорил им, что ты моя родная, и у тебя наша, казацкая кровь! А они мне не верили? А вот вам! — И он кому–то, кукиш.
— Вот вам, откусите, отпробуйте, от нашего рода, от Богданов!
— Эх, давай за это надо выпить! Ах, да! Тебе нельзя, тогда я за двоих, но за всех нас и их, за всю нашу Богом данную родню!
Выпил и смачно так, крякнул в кулак!