— А как же тогда? Ну, их же как–то разводят, продают?
— Да, продают! Но только самку беременную и потом у нее весь приплод так и останется у нового хозяина. Понятно?
— Понятно. Это что же получается, если я забеременею, то мой приплод тут так и останется? Как у верблюдихи, о которой ты мне рассказываешь.
— Ну причем тут приплод твой? Я же не о тебе, а о верблюде. Так вот, теперь так можно сказать, что у нас мужской орган всегда при нас, как тот же верный верблюд.
— А, теперь–то я поняла! Раз при вас, то он ни к кому не уйдет, и потом он же у вас белый, потому и белый верблюд. Так?
— Так, так.
— А покататься или поехать на белом мехари, это значит…
— Так, так, правильно. Соображаешь!
— Ну и где же тут тайна? В чем? Что вы нас катаете на белом верблюде? Так?
— Ну, так и не так!
— Постой, ничего не пойму? Так это что же и есть ваша такая знаменитая тайна? Покатать и все? Фи. и! Как неинтересно…
— Нет, Госпожа! Как раз интересно. Но об этом я не скажу, не смогу. Потому что тебе об этом должна рассказать та, кто не раз и не два сменила под собой верблюда и катается, как она хочет и думает, потому что у нас…
— Потому что у вас — асри! Замечательно! Я тоже хочу поскорее на верблюда!
— Ну, а как же асри? Про него ты забыла? Погоди… Я тебе расскажу…
Но я уже поняла, как мне показалось, и спрыгнула из кузова, потому что мы приехали наконец–то к нашей очередной стоянке в оазисе. Но теперь–то я все поняла, как мне показалось, и теперь я вовсе не собиралась давать какой–то туаречке покататься на его белом верблюде…. Вот так–то!
Все в этот раз было, как всегда. Пришли гости, готовилось кофе и я …. Я ждала! Да! Теперь–то уж я точно собиралась оседлать его белого верблюда!
Пока они беседовали, я все решала, как я, с чего мне начать, что сказать. Нет! Говорить не буду. Надо не так! А раз не говорить, то как? Как? Затрепыхалась в беспомощности. Гости — то, ведь, уже говорят и сейчас он попросит им уда, окурит и…
— Баххар ва рух! — Как не ждала, но услышала неожиданно.
Все! Дальше я не могу уже. Или я с ним, или… Нет! Только с ним! Нет же, на нем!
Как только он уселся за мытье чашек, я тут же вышла Медленно, как всегда выхожу, и стою. Меня всю колотит, как в Антарктике. Стою перед ним и молчу. Смотрю ему прямо в глаза, как меня научил Ассахан и молчу! Но глаз не отвожу. Он смотрит и смотрит, молча, а потом:
— Ана махтаг афаккар. (Что–то о том, что ему надо подумать).
— Ди хедэйя ляк! (Это тебе подарок)! — Говорю ему и, приседая, добавляю…
— Босс квайес! (Посмотри получше)!
Я же ведь голая вся, абсолютно голая! Это я так в самый последний момент решила. Потому медленно опускаюсь, сажусь перед ним, широко раздвигая ноги и как самая, самая заезженная проститутка руками себя между ног обняла, дрожащими пальцами нащупала и потянула в разные стороны свои молчаливые губки…