Зеб снова поменял форму ушей, отпечатки пальцев и рисунок радужки глаз – в «Здравайзере» уже наверняка знают, что он интересовался содержимым их компьютеров, и станут его искать, и тогда…
– И тогда вы трое объявились у вертоградарей, – говорит Тоби. – Я это хорошо помню; у меня с первого дня было ощущение, что тебе там не место. Ты не вписывался в общий фон.
– Ты имеешь в виду, что я не принимал обетов чего-то там и не пил эликсир жизни? Бог любит тебя, и червяков тоже?
– Ну да, что-то в этом роде.
– Да, я этого не делал. Но Адаму все равно приходилось меня терпеть. Я ему брат или как?
– К этому времени Адам уже собрал и построил свой парад уродов-экофилов, – говорит Зеб. – В саду на крыше «Райский утес». Ты там была. Еще там были Катуро и Ребекка. Нуэла – интересно, что с ней стало? Марушка-повитуха и все прочие. И Фило. Жалко его.
– Парад уродов? – переспрашивает Тоби. – Это как-то недобро звучит. Движение вертоградарей было чем-то большим.
– Да, согласен. Но жители плебсвиллей считали их именно парадом уродов. И хорошо: в тех местах было гораздо безопаснее слыть безобидными чокнутыми нищими. Адам ничего не делал, чтобы опровергнуть эту репутацию; наоборот, старался ее укрепить. Разгуливал по плебсвиллям в простом, но броском кретинском балахоне из вторсырья, а за ним шествовал хор, распевающий кретинские гимны. Проповедовал любовь к нашим копытным братьям перед тележками «Секрет-бургера». По всеобщему мнению, такое могли вытворять только полные психи.
– Если бы он этого не делал, меня бы сейчас тут не было, – говорит Тоби. – Он и дети вертоградарей утащили меня во время уличной потасовки. Я тогда работала… застряла в «Секрет-бургере», и на меня положил глаз тамошний менеджер.
– Твой приятель Бланко, – говорит Зеб. – Три ходки в больбол, насколько я помню.
– Да. Девушки, на которых он положил глаз, после этого долго не жили, и я была следующей в списке. Он уже перешел к побоям и накручивал себя, чтобы убить: это чувствовалось. Так что парад уродов или нет, но я многим обязана Адаму… Адаму Первому. Я только под этим именем его и знала.
– Не пойми меня неправильно. Он мой брат. У нас бывали размолвки, у нас были разные методы работы, но это другое.
– Ты ничего не сказал про Пилар, – Тоби переводит разговор. Ей неудобно слушать, как критикуют Адама Первого. – Она ведь тоже там была. В «Райском утесе».
– Да. Она в конце концов решила, что «Здравайзера» с нее хватит. Она давала Адаму инсайдерскую информацию, полезную для него – он хотел знать о возможных дезертирах из корпораций, чтобы попытаться уговорить их перейти на сторону добра. То есть на сторону Адама. Но Пилар сказала, что больше не может. После того как ККБ захватила так называемые обязанности по поддержанию правопорядка, корпорации получили право хватать, стирать в порошок и аннигилировать все, что захочется. Они делали деньги как безумные, и Пилар утверждала, что ей вредно находиться в такой атмосфере. Как она выразилась, это отравляло ее душу.