И когда Фридрих снова ложился с ним рядом, и говорил ему — по звуку голоса улыбаясь — что, во всяком случае, он, Фридрих, целый день здесь лежать не намерен, и что если (они перешли, наконец, на ты…) — если ты хочешь купаться: купайся, — Макс, скинув дремоту, но все с той же замедленностью и все с тем же ощущением: солнца, жизни, жары, отзывавшемся в каждом его движении, шел, действительно, к морю, — и медленно, медленно входил, все глубже и глубже, во все более и более холодную воду, — и вдруг отталкивался ногами, выбрасывал руки, — и был пронзительный холод, веселая дрожь, — и сильными, резкими взмахами, согреваясь, плыл он: все дальше и дальше, заплывал за буйки, — согревшись, поворачивал к берегу, — совсем далекими, маленькими казались ему отсюда скамейки, кабинки, люди на берегу, сосны над берегом, — почти не двигаясь приближался он к ним, — вода держала, прибой нес его, — солнце, мгновенными бликами, пробегало вдруг по воде, — блаженная легкость была в нем.
И он искал, конечно, по-прежнему, и находил, конечно, по-прежнему, ту единственную и неподвижную точку, с которой, только с которой, он мог увидеть, и видел, и море, и облака, и свои же, показывая их кому-то, движения; впервые и как будто впервые открывал он их — произвольность, их совершенную независимость от его, Максова, на них обращенного взгляда.
Сами собою получались они у него, срывались и падали… откуда-то… с той неподвижной точки, быть может, с которой он на них смотрел.
— Сами собою… сами собою.
И уходя вместе с Фридрихом с пляжа, поднимаясь по лестнице, и — все с той же медлительностью, все с той же замедленностью — перекидывая через плечо еще влажное, еще пахнущее водой полотенце, он вдруг останавливался, конечно, и обернувшись, видел вновь пляж, внизу, кабинки, тени их на песке, и. Фридрих звал его… улицу, кафе и клумбы… как будто впервые… и уже на улице, бросив их на теплый асфальт, надевал, конечно, сандалии, и вновь, и вновь перекидывал через плечо полотенце. И что-то, значит, сошлось, наконец: так думаю я теперь; что-то, значит, совпало, сошлось: совсем, совсем неожиданно.
Что-то, значит, совпало, сошлось… и хотя их — случайная жизнь продолжалась, конечно, по-прежнему, и Фридриховы, к примеру, знакомые, у которых они ночевали в Риге, три недели назад (Хельга и Ингмар; назовем их так; имена их нужны мне…) — Фридриховы, значит, знакомые (Хельга и Ингмар…) навещали их здесь, и все вместе, уже под вечер, отправлялись они в какой-нибудь — говоря языком этой жизни — бар, и в баре, после двух-трех