— Вы меня, конечно, не помните.
— Нет, отчего же, я отлично вас помню… и помню тот вечер, на море, два года назад.
И тут я заметил вдруг — и он, Макс, тоже, конечно, заметил — и тут мы оба вдруг заметили — книгу, лежавшую у нее на коленях; и сказав Максу, что она его помнит, узнав его, улыбаясь, но с еще как будто замедлившим, не поспевшим за нею удивленным выражением лица, глаз, она положила ее, обложкой вверх, на скамейку: — и это, к нашему собственному удивлению, оказался некий роман, отлично известный Максу и отлично известный мне: одно из тех, весьма немногочисленных сочинений, в которых — при полном несходстве — я видел, и вижу, некое тайное, необъяснимое, скрытое, и все-таки несомненное для меня соответствие — моей собственной (так думаю я теперь…) еще только приближающейся к осуществлению истории (если это история…) — моему собственному, если угодно, роману; — роман, который я перечитывал и вчера, и сегодня, который я беру сейчас в руки — вот сейчас: шум прибоя за дюной — перелистываю, снова откладываю (я привез его, конечно, с собою: среди прочих — немногих — втайне связанных с моей историей книг…).
— Как странно, что вы читаете его здесь, — сказал Макс (не глядя на Соню…) — именно здесь.
Он не смотрел на нее; он смотрел лишь на этот роман, в столь хорошо нам знакомой, белой с черными полосами обложке; Соня же, не глядя ни на роман, ни на Макса, ни на меня, медленно, тихо, я так и не понял откуда возникшей в ее руке, сухой и сломанной веткой чертила, на темном гравии, тонкие, сплетавшиеся, расходившиеся, бесконечные линии.
— И все-таки странно, что вы читаете его — именно здесь. Он чем-то похож, не правда ли, на этот парк… со всеми его аллеями… ручьем, дворцом на холме.
— Еще более странно, — сказала Соня, — что вы его — тоже читали. Мне казалось, — она подняла голову, посмотрела на Макса, — мне казалось, кроме меня самой, его вообще никто не читал.
— О нет, я читал, я много раз читал его. Мне дал его, кстати.
Я, живущий теперь здесь, на берегу моря, на краю мира, дал его некогда Максу.
— Ах, вот как.
Макс представил меня.
Мне же, в свою очередь, посоветовал прочесть его тот, уже упомянутый, но еще не введенный мною на эти страницы персонаж моей, если угодно, истории (моего собственного, если угодно, романа…), с которым он, Макс — вот так мы и кружим в пространстве — встретился, повернув обратно, объяснившись со мною, ранним утром, морозным и зимним, в трамвае с обледеневшими стеклами.
— Да, вы правы, — говорила, тем временем, Соня, — в нем есть, действительно, что-то от этого парка… со всеми его холмами, аллеями. И он так же меняется. Он меняется непрерывно.