Я проверила челюсть, пытаясь выявить перелом или вывих. Не выявила. Вот боль между ног — ещё нормально. Походили, размялись — прошло. Но рот, моя бедная челюсть... это охренеть как больно.
Интересно, что фон Вейганд так долго моет? По логике вещей я должна бы проверить, как он там, возможно, присоединиться и принять горячее участие. Однако на практике мне эгоистично хотелось вытолкать его из душа, полежать в теплой ванной, чтоб хоть как-то снять напряжение, а потом спать, выспаться во всех позах. Одной и на чистом. А он пускай завтрак состряпает. Кажется, вчера я совсем не ела.
Фон Вейганд нашел меня хохочущей над очередной тупостью. Дураку и одному не скучно. Мне было больно, в глазах стояли слезы, но я смеялась как ненормальная. Он видно приху… искренне удивился такому зрелищу.
Шеф-монтажник долго думать не привык и поступил, как поступал всегда в таких ситуациях. Перебросил меня через плечо и понес. На сей раз в ванную. Мои лучшие надежды сбылись. Он набрал мне ванну с пеной и лепестками роз.
Ладно, признаюсь, лепестков роз не было, но пена была отменная, прямо как в кино, а не то убожество, которое получается сделать дома. Суперская пена лучше всяких лепестков.
Сначала меня пришлось избавить от остатков одежды. Смятая блузка, смятая юбка со следами спермы и порванные чулки. Свидетели моего окончательного грехопадения. Фон Вейганд чмокнул меня в носик и улыбнулся нежно, искренне, как-то по-доброму. Его мысли о грехах явно не терзали.
— You great (Ты прекрасная), — сказал он, усаживая меня в ванну. — Und meine (И моя).
Я бы предпочла скромное «Ich liebe dich» (Я тебя люблю), но и так сойдет.
Когда я выбралась из ванны, его уже не было. Постель поменяли, видно, пока я расслаблялась, успела прийти и уйти горничная. Рядом с кроватью был завтрак на тележке. Это уже шеф-монтажник позаботился.
Ко мне пришла первая здравая мысль за всё утро — позвонить маме. Потом я выпила чая, попыталась поесть, но без особой радости, потому что едва могла жевать от цепенящей боли.
В кровати без него было скучно. Я по привычке обняла подушку и представила, что фон Вейганд никуда не уходил.
***
Проснулась я, когда за окном начало темнеть. Голова раскалывалась на части, всё остальное тоже. Старая развалина.
Усилием воли поднялась, заставила себя доесть завтрак, превозмогая боль, потом снова звонила отчитаться маме, слонялась по комнате. Я подумала, что неплохо бы найти фон Вейганда. Можно было набрать его по мобильному. Упс, мобильный разбит. С другой стороны, он должен бы купить новый, ведь надо оставаться на связи. Ещё можно пойти и постучаться в номер. Хм, жалкое зрелище. Нельзя навязываться. Захочет — придет.