…Все заволокло красным туманом. Маша не видела больше ничего вокруг. Она не осознавала, где находится, кто с ней. Такое было с ней впервые. То ей казалось, что она все еще бежит, спасаясь от бритоголовых отморозков, и она вскакивала со стула, но кто-то упрямо силой усаживал ее назад. То она пыталась поднять Женю из жидкой мешанины, но сил ей не хватало.
– Маша, Маша! Очнись, это я… – доносилось до сознания из сна, который она пыталась стряхнуть. Но сон навязчиво возвращался. – Ты меня видишь?
Кто-то хлестал ее по ватным бесчувственным щекам, пытался напоить из стакана с черной, набранной из этой черной грязи жидкостью, а она, стиснув зубы, мотала головой, проливая на себя чернильные капли.
– Пустите! Не трогайте меня! Садисты! Звери, скоты!.. Ублюдки, пустите меня…
Она вырвалась из их цепких рук и бросилась к выходу… И здесь наступило прозрение. Она с удивлением рассматривала свои в рваных грязевых гольфах вымазанные ноги. Гарик подошел сзади со стаканом полуразлитой «колы», протягивая ей…
– Почему ты здесь? – она с удивлением смотрела на Гарика, отстраняя стакан. – А где Женя? Женя где?!
– Женя… – Гарик вытирал липкие от «колы» руки о махровое полотенце.
– Женя где?! – Маша схватила Гарьку за белую когда-то рубашку. – Женя!..
Она бросилась к двери, но Гарик так и не дал ей ее открыть, повернув ключ в замке. Глаза у него сузились:
– Ты пришла в себя? Все. Сиди здесь. Не выходи никуда. Поняла?!
Он нырнул уверенно в чулан и вытащил на длинной ручке топор.
– Сиди, запрись, – еще раз приказал он и шагнул за порог.
Она выскочила вслед за ним. Гарик пересек участок и распахнул калитку. Маша метнулась за ним вслед…
Она увидела его так же почти, как тогда. Когда он вернулся утром после «выноса ведра». Он шел сам. Медленно. Останавливался и делал еще несколько шагов. Толстая тетка с клеенчатыми сумками, из которых торчала зеленая помидорная рассада, обогнула его стороной, пробурчав громко:
– Какой молодой и какой пьяный.
Они бросились к нему одновременно, подхватили с двух сторон. Топор, зажатый в кулаке Гарика, мешал ему, но он не выпускал его из рук. Они втащили и положили Женьку на диван.
Монмартик был грязен, поэтому на измазанном лице не так страшны были следы от ботинок. Кровь смешалась с землей и приобрела коричнево-красный оттенок. Левая сторона лица оплывала.
– Лед! Воды!
Но воды не было. Маша в отчаянье взирала на Гарика:
– «Скорую»! Вызови же «скорую»! Не стой ты!
Гарька схватил мобильник и стал с силой вдавливать кнопки. Через некоторое время зазеленил дисплей, телефон издал жалобный звук, и дисплей погас.