Мы оба шли босиком, и, ступая по невидимой в тумане земле, я опасалась пораниться обо что-нибудь острое. Но эти опасения не могли заставить меня вернуться в дом за туфлями, как и задержаться для того, чтобы обуться, перед тем как выйти наружу. Опасений было недостаточно, чтобы заставить Джорджи ждать.
Он время от времени исчезал в тумане и снова появлялся. Я видела то его руку, то плечо, то вообще ничего не видела. Он был для меня незнакомцем, и только это позволило мне стать девочкой, которая с такой легкостью пошла на то, что стало позором для моей семьи.
Дойдя до конюшни, я сначала подошла к Саси. На мгновение земля ушла у меня из-под ног, потому что мне показалось, что он исчез. Но потом я увидела, что он лежит. Саси спал, аккуратно сложив под собой тонкие ноги.
– Теа!
Я обернулась и приложила палец к губам, но Саси уже поднимался. Я в который раз изумилась тому, какое невероятное у лошадей тело, какие у них изящные и совершенно неподходящие для такого тела ноги.
– Зачем ты это сделал? – спросила я.
– Что я сделал?
– Не прикидывайся дурачком.
Я положила ладонь ему на грудь и ощутила, как она вибрирует в такт биению его сердца.
– А, ты об этом. – Он коснулся моего пальца. Может, ему этого было достаточно, чтобы тоже ощутить, как бьется мое сердце? – Иногда он бывает таким ребенком! – Я хотела что-то сказать, но он коснулся моих губ, затем сунул палец мне в рот. У пальца был вкус пыли, и мне это понравилось. – Не переживай, я больше не буду его обижать.
А я и не переживала. Теперь моя голова была занята совсем другим. Саси насторожил уши, с любопытством глядя на нас. А потом Джорджи начал целовать меня в шею, потом лизать ее. В ушах у меня стоял оглушительный рев, а он мял мои груди своими толстыми пальцами. Рев постепенно стих, превратившись в отдаленное жужжание. Джорджи запустил пальцы мне в волосы, как бы нежно их расчесывая. Я подумала о маме, которая была единственным человеком, который это делал до него.
– Ты, несомненно… – произнес он и замолчал, расстегивая верхнюю пуговицу моей ночной сорочки и запуская руку за ее ворот, – …очень красивая, – закончил он.
Когда мы подошли к пустому стойлу, он отодвинул задвижку и втолкнул меня внутрь. На твердом земляном полу уже лежало одеяло, которое Джорджи взял в доме. Это было хорошее одеяло из маминых запасов.
Я указала на одеяло.
– Не забудь его забрать. Мама заметит.
Он покачал головой и задвинул задвижку, издавшую знакомый металлический скрежет. Он обернулся ко мне. Эрекция вздыбила его брюки, и это напоминало какой-то нарост или опухоль. Он затолкал меня в угол и прижался ко мне пахом. На нем были плотные шерстяные брюки – зимние брюки. Моя ночная сорочка была сшита из тонкого хлопка. Я чувствовала все очень остро, а его ощущения были притуплены. Закрыв глаза, я со второй попытки расстегнула брюки Джорджи. Сунув руку внутрь, я снова изумилась тому, какой мягкий и нежный на ощупь его пенис.