– Теа, – произнес отец. – Теодора, но зовите ее Теа.
Я кивнула и покраснела. Я не привыкла иметь дело с незнакомцами, к тому же мистер Холмс был очень привлекательным. У него были блестящие темные волосы, которые не мешало бы немного подстричь. Рукава рубашки он аккуратно закатал. Теперь, когда он стоял рядом, я увидела, что на самом деле он ничуть не похож на Сэма. У Сэма открытое веселое лицо с круглыми зеленовато-карими глазами, как у мамы. Сэм всегда выглядел доброжелательным и спокойным. Мистер Холмс был слегка напряжен. Он задумчиво смотрел на нас, сжав губы. И он был мужчиной – на его щеках и подбородке пробивалась щетина. Мой брат был мальчиком.
Тогда я была готова увидеть черты Сэма в ком угодно. Я взяла с собой один из его украшенных монограммой платков. Так делали взрослые в тех книжках, которые я читала. Они давали своим любимым что-нибудь на память о себе. Но, разумеется, Сэм мне ничего не дал. Я сама взяла платок. И сейчас он лежал у меня на груди под платьем, и, кроме меня, ни один человек в мире об этом не знал. Я прижала ладонь к животу и посмотрела мистеру Холмсу в глаза, как учила меня поступать с незнакомцами мама. Я не могла вспомнить ни одного мужчину, который не был бы моим родственником, хотя, наверняка, я с такими встречалась.
– Нам очень приятно, что ты решила к нам присоединиться, – произнес он.
Мне показалось, что, когда он заговорил со мной, его голос смягчился, как будто он пытался выразить свое сочувствие не самими словами, а тоном, каким он их произнес. Я ответила, что мне тоже очень приятно. Должно быть, он догадался, что только неприятности могли привести меня в лагерь в середине сезона. Мне хотелось знать, как столь поздний приезд объяснил ему отец.
Вслед за мистером Холмсом мы поднялись по высокой лестнице в Замок. И хотя я еще не знала, что именно так называется это странное здание, я подумала, что своей внушительностью и строгостью линий оно напоминает крепость. Лестница не была покрыта дорожкой. Должно быть, недавно прошел дождь, потому что доски были скользкими, так что приходилось ступать очень осторожно. Газовые фонари висели по обе стороны двери на верхней площадке. Под стеклянными колпаками ровно горели два совершенно одинаковых красно-оранжевых язычка пламени. Мистер Холмс открыл тяжелую дубовую дверь, темно-синюю с желтым ободком – цвета лагеря, – и провел нас через просторный зал, напоминающий и столовую, и часовню.
У эркерного окна мистер Холмс на мгновение остановился.
– Это так не похоже на Флориду! – вздохнул отец и улыбнулся мне.