Но, похоже, здесь было принято делать вид, что твоя семья не так уж и богата, как поступала и Сисси. И ей это удавалось так хорошо, она так изящно и непринужденно порхала по лагерю, что без труда находила общий язык со всеми без исключения. Она знала, кто получает стипендию (в лагере было десять таких девочек, включая нашу Мэри Эбботт), кто умен (она сказала, что за мной закрепилась репутация умной девчонки, что меня одновременно и обрадовало, и обескуражило) и кто кому приходится родней (у многих девочек здесь были кузины). Она знала, кого могут вскоре отправить домой из-за финансовых проблем в семье, несмотря на заверения мистера Холмса о том, что экономическая ситуация в стране улучшается (к примеру, положение Виктории в лагере с каждой минутой становилось все более шатким). Она знала, кто пользуется популярностью, а кто нет (хотя она была добра как к первым, так и ко вторым). К примеру, с девочками из Кентукки никто не считался. Их называли деревенщиной, хотя я не понимала почему. Молли выглядела точно так же, как и остальные первогодки. Отними у девочек из Атланты их стильные прически, сними с шей девчонок из Мемфиса золотые медальоны, украшенные их инициалами, и все они станут совершенно одинаковыми.
У Сисси были синие, искренние и совершенно круглые глаза. Детские глаза. Из всех девчонок она выбрала меня, и я была ей за это очень благодарна. Я знала, что никогда ее не забуду. Возможно, мы даже будем ездить друг к другу в гости, когда покинем Йонахлосси.
Внезапно я поняла, как одиноко всегда было маме в Иматле, где она могла назвать подругой только нашу тетю. И я разозлилась на нее за то, что она и мне не позволяла иметь друзей, что она никого не впускала в нашу с Сэмом жизнь.
Вальсы звучали один за другим. Я танцевала еще с тремя мальчиками. Один сделал комплимент моим медным волосам, он так и сказал – медные, у другого были такие влажные и скользкие руки, что мне казалось, будто я трогаю змей. После того как танец с ним завершился, я решила больше не танцевать до конца вечера. Заметив, что мальчики не могут или не хотят приглашать сидящих на стульях девочек, я уселась на один из стульев и принялась болтать с Хенни, оживленно критиковавшей платья девчонок. Одновременно я погрузилась в грезы, представляя, что отец может в любую минуту войти в дверь – после этого танца, нет, перед этим, а сейчас, посреди этого бесконечного вальса, он не станет нас беспокоить. Ему так сильно захочется меня увидеть. Возможно, с ним будет и мой брат. И тогда все девчонки увидят, какой он красивый. А может, они приедут все вместе – папа, мама и Сэм, и я тут же забуду все обиды и навсегда распрощаюсь с Йонахлосси.