Я смущенно помотала головой.
– Представь себе, что ты просто дышишь, – произнес он и продемонстрировал, как это выглядит.
– Только с сигаретой во рту, – уточнила я, и он рассмеялся.
Он был одет аккуратно, но не строго. Его выглаженная рубашка не была, как говорится, с иголочки. Ремень обхватывал его тонкую талию не чересчур туго.
Внезапно я представила, что мы с ним встречаемся тайком от Сисси. Если бы она сейчас нас увидела, ей бы это не понравилось.
– Я пойду, – сказала я и бросила сигарету на землю.
Бун шагнул вперед, и на мгновение мне почудилось, что он собирается меня поцеловать. Он носком туфли вдавил сигарету в листья и отступил назад. Я почувствовала себя полной дурой оттого, что увидела то, чего и в помине не было, как всегда, решив, что являюсь объектом желания.
– Теа, – произнес Бун, и меня шокировало то, что он знает, как меня зовут. – Сисси…
Мимо дома Августы прошли две девочки. В одной из них я по голосу узнала Джетти. Я обернулась к Буну.
– Что Сисси?
– Она что-нибудь говорит?
– Она много чего говорит, – сказала я, и Бун улыбнулся.
Мне стало ясно, что он не шутит.
– Ты ей нравишься, – добавила я. – А она тебе?
Он медленно кивнул.
– Я хотел убедиться, что все делаю правильно.
Я улыбнулась, не веря своим ушам.
– Я бы на твоем месте не переживала… Но сейчас ты должен уйти. Нас могут увидеть.
Он снова окликнул меня по имени, когда я отвернулась, собираясь уйти. Я посмотрела на него.
– Дэвид, – произнес Бун. – Он мой друг.
Я и представить себе не могла, что они обсуждают нас так же, как мы обсуждаем их. Но, разумеется, они о нас говорили. Я пожала плечами.
– Посмотрим.
Бун был не из тех, кто наседает, желая добиться своего. Мне он показался очень добрым. Во что бы ни впутались Бун и Сисси (а кто мог это знать наверняка?), по крайней мере, он был добрым. Я надеялась, что он не заставит ее ни в чем раскаяться.
Дорогой Сэм,
я пишу в темноте (луна светит ярко, как солнце, во Флориде такого не бывает). Все остальные девчонки спят.
Тебе испекли апельсиновый торт? Со свечками?
Я бы написала тебе о здешней жизни и о том, как сильно она отличается от всего, что мы знали дома, но я не знаю, с чего начать. Йонахлосси – полная противоположность дому. И здесь так много девчонок!
На прошлой неделе я каталась верхом ночью. Это было так здорово, Сэм! Иногда я забываю, почему нахожусь здесь. Иногда все это просто выскальзывает из моей памяти.
Я еще никогда не писала тебе писем. И не получала их от тебя. Ни разу. Ты узнаешь меня, Сэм, или я уже не похожа на себя? Мне хочется знать, какой теперь ты. Возможно, ты даже не станешь все это читать. Возможно, ты предпочтешь сделать вид, что меня не существует и что я уже никогда не вернусь домой. Я тебя за это не виню, Сэм. Более того, я тебя понимаю.