– Я не поняла, ты мне угрожаешь сейчас?
Он с досадой махнул рукой. Глупая ситуация, когда не можешь объяснить своей жене очевидных вещей… Когда близкие люди в беде, надо им помогать, это так же просто, как то, что параллельные прямые не пересекаются. Правда, есть еще геометрия Лобачевского, в которой, кажется, все наоборот, но Макс никогда ее не понимал.
– Я же не претендую ни на что, кроме собственной зарплаты, Алина! Правда, если ты сейчас не отдашь мне карточку, я не знаю, как мы дальше будем с тобой жить…
Алина выдержала длинную паузу, барабаня пальцами по столу, а потом сказала, что не позволит ставить себе условий! Что он может ставить условия кому угодно, только не ей, и если он хочет сохранить брак, пусть раз и навсегда забудет манеру начинать с ней разговор со слова «если».
Макс посмотрел на часы. Пора начинать сеанс, бедная пациентка ни в чем не виновата, хоть и Алинина протеже.
– Позволь спросить тебя, – злясь, он всегда начинал говорить особенно вежливо, – какой цели ты желаешь достичь? Ты хочешь решить проблему или тупо настоять на своем?
– Я приняла решение, за которое ты мне еще потом скажешь спасибо, – фыркнула жена.
– Что ж, не буду больше терзать твои уши речами, которые ты все равно не слышишь!
Макс ждал, что Алина его остановит, сам не зная, хочет или боится такого поворота.
В его сердце было так мало чувства к жене, будто они – случайные знакомые, связанные каким-то пустячным деловым интересом. Понимая, что она, в сущности, всего лишь капризный и избалованный ребенок, он не испытывал к ней ни нежности, ни ненависти, только глухое раздражение оттого, что она не дает ему необходимую сейчас банковскую карту.
И все же Макс знал точно: позови она его сейчас, он останется.
Но Алина сидела, вздернув подбородок, смотрела в окно и легонько барабанила пальцами по столу. Макс подумал: вдруг она расстроена и сдерживает слезы, и тогда он бы все ей простил. Заглянул в лицо жене, но не увидел ничего, кроме упрямой решимости настоять на своем. Ясные глаза смотрели на него холодно и спокойно, а верхняя губка чуть приподнялась в презрительной усмешке. «Как у шавки, которая готовится зарычать», – неожиданно подумал Макс и вышел.
У пациентки, которую навязала Максу жена, как на грех, оказалась проблема, не оставлявшая его равнодушным. Муж ее страдал бредом ревности, и сегодня оба явились для сеанса семейной психотерапии.
Чувствуя, что злость в нем не унимается, а, напротив, бурлит все сильнее, как в забытом на огне чайнике, Макс пронесся мимо пациентов в свой кабинет, отшатнулся от красной шторы, словно испанский бык, слегка опомнился и пригласил пару занять места.