Мистер Лоренс улыбнулся.
— Да ты, похоже, все продумала? — сказал он. — Уж моего Котенка не проведешь. Ну что ж, если они не будут нам мешать, я не против. — Он наклонился и на радостях подхватил на руки Мэриголд. — В любом случае, испортить нам Рождество мы не позволим, верно, детка? — спросил он дочку.
И подкинул ее в воздух, а она взвизгнула от восторга.
— Так нечестно, — заявил Боб Лоренс, побагровев всем своим круглым личиком. — Мэриголд меня младше, а чулок хочет повесить такой же. Я ведь старший, и чулок мне полагается больше, правда?
Мистер Лоренс взъерошил сыну волосы.
— Ты же мужчина, Боб, — сказал он. — Давай не обижай сестру. Завтра я подарю тебе кое-что получше того, что обычно кладут в чулок.
Боб тут же перестал дуться.
— Что-нибудь для моей железной дороги? — спросил он с жаром.
Мистер Лоренс только подмигнул и ничего не ответил.
Тогда Боб запрыгал на кровати.
— А у меня подарок будет больше, чем у Мэриголд! — вопил он в восторге. — Больше, гораздо больше!
— Вот и нет, вот и нет! — выкрикнула Мэриголд, готовая разреветься. — Мой подарок будет ничем не хуже твоего, правда, папа?
Мистер Лоренс кликнул няньку:
— Детей успокойте, ладно? А то они, похоже, совсем разошлись.
Он засмеялся и зашагал вниз.
Миссис Лоренс перехватила его на полдороге.
— Прибыли, — доложила она. Голос звучал натянуто.
— И? — уточнил он.
Она пожала плечами и скорчила рожицу.
— Евреи, — произнесла она кратко и скрылась в детской.
Мистер Лоренс произнес нечто невнятное, потом поправил галстук и состроил выражение лица, которое считал подходящим для встречи беженцев: смесь строгости и бравады. Он прошел по подъездной дорожке к гаражу и вскарабкался по шаткой лесенке.
— Ну-ну, добрый вечер! — произнес он громко и жизнерадостно, входя в комнату. — Вы тут как, устроились?
В комнате было темновато — единственную электрическую лампочку не протирали уже много месяцев, да и висела она в углу, далеко от кровати, стола и обогревателя. В первый момент беженцы просто без слов смотрели на вошедшего. Женщина сидела у стола и распаковывала корзину — достала оттуда каравай и две чашки. Мужчина расстилал на кровати одеяло; когда мистер Лоренс заговорил, он распрямился и повернулся к хозяину.
— Мы вам так признательны, — сказал он. — Бесконечно признательны.
Мистер Лоренс кашлянул и издал нечто вроде смешка.
— Да что там, — сказал он. — Ничего такого.
Беженцы, вне всякого сомнения, были евреи. У него — огромный нос и кожа особого маслянисто-желтого цвета. У нее — темные глаза, под которыми лежали тени. Она выглядела нездоровой.