— Забирайте. Я вас не видела, и вы меня тоже. А этот по нужде вышел, только его и видели.
— Разумеется, — положил ей в руку еще несколько монет рыжий пират. — И уж поверьте, когда я займу место господина Дедье, вино у вас я буду заказывать самое наилучшее.
Госпожа Перетта, скрестив руки на пышной груди, усмехнулась, уверившись, что живым десятнику до замка не добраться.
Рыжий спокойно, хоть и не без труда, спустил храпящего (а может, и хрипящего) господина Дедье вниз. Перекинул его через седло — и повел лошадь прочь со двора.
И бордель, и снятый дом были в бедном районе, примыкающем к городской стене. Соответственно, там было тесно, темно и грязно. И если уж человек выбирался на улицу ночью — значит, он знал, на что шел. Поэтому улочки были безлюдны.
— Вот он, красавец, — сказал рыжий пират, добравшись до своих.
Жерар во дворе занимался лошадьми. Масрур в доме поддерживал огонь в очаге и готовил попутно горячую похлебку.
Осмотрев при свете факела привезенного человека, Жерар подтвердил:
— Точно, Дедье. Скоро рассветет, пора ехать. Надо успеть до того, как господин десятник очухается.
— Я нашел на нем какие-то ключи, — сказал рыжий. — Больше в номере ничего не было. Они?
— Очень похожи. Раз других нет, будем считать, что эти, — разумно сказал Жерар.
— Кушать идите, — спустился к ним Масрур.
— Сейчас, — пообещал пират. — Только кавалера с лошади снимем.
— Это кто?
— Наш волшебный ключ к замку, — объяснил рыжий пират.
— А он доедет вот так? — засомневался Жерар. — Не утопим его на переправе?
— Как-нибудь довезем, — без особой уверенности в голосе сказал рыжий.
Подкрепившись похлебкой Масрура, они стали собираться в путь.
— Посадите этого господина ко мне, — предложил Масрур по-арабски. — Лошадь крепкая, выдержит.
— А как ты его удержишь? — спросил по-арабски же рыжий пират. — Он сейчас и правда как мешок муки.
— Если привяжете — выдержу.
— Давай попробуем.
В результате, сам того не ведая, в дымину пьяный десятник Дедье сидел на лошади позади толстого евнуха, крепко обнимая его связанными руками, и заливисто храпел, уютно положив голову Масруру на плечо.
— Ты такая сладкая, моя малышка, — гнусаво бормотал он во сне, — только не трясись так.
— Вылитые тамплиеры, — умилился рыжий пират.
На улицах было еще пусто, в городские ворота только втягивались первые повозки, спешащие на рынок. Подмораживало, белые облачка пара вырывались и у людей, и у лошадей.