Десятник Дедье поехал обратно к девочкам.
Подземные ворота Шатолу закрылись.
— Даже и не знаю, радоваться или печалиться, — заметил Жерар, запирая их.
— Радоваться, конечно, — посоветовал рыжий пират. — Ты снова побывал в Шатолу и уходишь живым. Да тут отплясывать от радости нужно.
— А госпожа Фатима?
— Мы знаем, что виконт привез ее в замок. И с ней же уехал в замок Ланже. Это тоже хорошо. Просто великолепно, я бы сказал.
— Этому пьянице понравилась госпожа, — заметил по-арабски Масрур. — Госпожа всем нравится.
— Она его поразила, это точно, — ответил ему по-арабски рыжий пират. — Видимо, виконта тоже…
И, передав повод Масруру, чтобы тот вывел лошадь с десятником из подземного хода, рыжий пират тихо сказал на ухо Жерару:
— Жаккетта рассказывала, как виконт гонял их по коврам в порыве страсти. Не удивлюсь, если сейчас ему пришлось в свою очередь улепетывать от госпожи Фатимы…
— Я все слышу, — заметил Масрур.
И добавил:
— Госпожа и не такое может, слава Аллаху.
Впереди засиял выход — светлое пятно в темноте.
* * *
Опять была дорога через лес под низким небом. Снова брод.
Они ушли из города на рассвете, когда ворота только открывались, — и вернулись к закату.
Госпожа Перетта глазам своим не поверила, когда увидела, как господина Дедье, живого, хоть и слегка помятого, осыпанного сеном, заносят и складывают на то же самое место, с которого забрали ночью.
— Увы, дорогая госпожа Перетта, — снабдив свой грустный вздох монетой, объяснил рыжий пират, — накрылись мои мечты о повышении, как выяснилось, медным тазом.
— А чего так? — поинтересовалась сердобольная госпожа Перетта, пробуя монету на зуб.
— Видно, не судьба, — развел руками рыжий.
Госпожа Перетта, взвесив все, решила-таки стукнуть куда следует. Потому что по всем приметам выходило — не душегуб этот рыжий, ой не душегуб. А чего такого бояться? Такого надо сдать кому полагается — потому что она почтенная и добронравная горожанка и всегда стоит на страже порядка в родном городе.
Она послала мальчишку проследить, где квартирует рыжий пират, — и велела затем сразу же бежать в городскую стражу.
Но, к разочарованию госпожи Перетты, мальчишка лишь увидел, как к рыжему присоединились еще двое, толстый и тонкий, и вся троица без промедления покинула город, уехав прямо в ночь неизвестно куда.
Они были последними, выпущенными в этот день из Этревиля, и выполнить свой гражданский долг госпожа Перетта не успела.
* * *
— Я после Шатолу почему-то помыться хочу, — заметил Жерар, когда впереди засветились огоньки селения, где их ждали.
— А я после борделя, — мрачно отозвался рыжий пират.