— Ты можешь идти? — спросила моя спасительница.
Я кивнула, потому хоть я и не чувствовала биения собственного сердца, я чувствовала, как пальцы на ногах подгибались.
— Я умираю? — спросила я ее, когда она подняла меня на ноги. — Я, в конце концов, умираю?
— Нет. — Она внимательно оглядела меня, быстро и легко коснувшись пальцами. — Пуля попала выше груди. Не задев жизненно важных органов.
Я снова кивнула, типа: "Окей, это хорошо", но на самом деле я не могла думать ни о чем другом, кроме боли в груди, подергивания воспаленных мышц, и пульсации опаленных нервов.
Я была ранена много раз прежде, но в меня никогда не стреляли. Я не знала, могла ли выжить с такой травмой, и я волновалась, как делала это так много раз прежде, что умру в этом месте, и никто никогда не узнает что со мной произошло.
Мы прошли через главную часть здания, по лабиринту серых офисных перегородок. Моя спасительница, казалось, знала куда мы едем, а я же не могла заметить разницы между всеми этими коридорами.
Мы прижались к стене, когда отряд, одетых в черное, охранников пробежал мимо, но не заметили того, что происходило сзади, и мужчина схватил меня за запястье, потянув назад.
Я увидел нож у него на талии, и вытащила его из ножен. Я не была бойцом, но готова была драться сейчас, потому что ни в каком случае я бы не вернулась обратно в камеру.
Пока боролась, меня порезали от груди до тазовой кости, и мне потребовалось около пяти секунд, чтобы осознать, что я вообще ничего не чувствовала.
Моя спасительница выхватила нож из его рук, и пырнула им его в живот. Два человека погибло менее, чем за десять минут. Я никогда не видела, как убивают раньше, и застыла от увиденного.
Мы вышли из лабиринта в другой части здания, и моя спасительница подвела меня к закрытой вентиляции. Она кивнула на отверстие в потолке.
— Поднимись вверх. Иди прямо, потом направо, потом налево, потом вверх по лестнице.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Подожди! — позвала я. — Моя мама находится где-то здесь.
— Я найду ее, — сказала она, ее голос был низким и нечеткими.
Еще больше криков донеслось в глубине здания, и девушка выскользнула за дверь.
Я проползла по вентиляции, поднялась по лестнице и вышла в лес. Но так и не увидела маму.
Те, кто держал меня в плену дважды использовали ее как рычаг, чтобы заставить меня сотрудничать. Они угрожали ее жизни, и я делала все, о чем они просили, но теперь, как и всегда, я волновалась о том, что они убили ее в качестве наказания за мой побег.
Я отодвинула в сторону несколько стеклянных бутылочек, беря ту, на которой было написано МАМА. Ее запах мне было сложно смешать. И он все еще был не совсем правилен. Я вынула пробку и глубоко вдохнула. Розы, для розовой воды, которую она мазками наносила себе за уши. Запах чистого белья, для формы медсестры, в которой она ходила на работу в больнице, и нотка лимона, потому что ее дыхание всегда пахло чаем с лимоном.