— Надо их будет скоро покормить чем-нибудь, — с дружелюбной рассеянностью заметила миссис Томпсон. — Что бы такое, интересно, придумать на ужин? Вы, к примеру, мистер Хелтон, что любите кушать? Масла свежего у нас всегда вдоволь, слава Богу, и молока, и сливок. Мистер Томпсон ворчит, что не все целиком идет на продажу, но для меня на первом месте моя семья и уж потом остальное. — Все ее личико сморщилось в болезненной, подслеповатой улыбке.
— Я ем все подряд, — сказал мистер Томпсон, вихляя словами то вверх, то вниз.
Да он, перво-наперво, не умеет разговаривать, подумала миссис Томпсон, стыд и срам приставать к человеку, когда он толком не знает языка. Она не спеша отступила от хибарки, оглянулась через плечо.
— Лепешки маисовые у нас постоянно, не считая воскресенья, — сказала она ему. — В ваших краях, я так думаю, не очень-то умеют печь маисовый хлеб.
В ответ — ни слова. Краем глаза она подглядела, как мистер Хелтон снова сел, откинулся на кухонном, стуле назад и уставился на свою гармошку. Не забыл бы, что скоро пора доить коров. Уходя, она слышала, как он заиграл опять, ту же самую песенку.
Время дойки пришло и ушло. Миссис Томпсон видела, как ходит от коровника к молочному погребу и обратно мистер Хелтон. Он вышагивал широко и размашисто, с подскоком, сутуля плечи, свесив голову, большие ведра, точно чаши весов, покачивались, уравновешивая друг друга, по концам его костлявых рук. Возвратился из города мистер Томпсон, держась еще прямей обычного, напыжа подбородок; за седлом — переметная сумка с припасами. Наведался в коровник, после чего, лучась благодушием, пожаловал на кухню и смачно чмокнул миссис Томпсон в щеку, царапнув ее по лицу колючей щетиной. Завернул-таки в гостиницу, это было ясно как день.
— Учинил осмотр службам, Элли, — закричал он. — Лют до работы этот швед, ничего не скажешь. Но уж молчун — я второго такого отродясь не встречал. Боится рот открыть, воды набрал, что ли.
Миссис Томпсон замешивала в большой миске тесто для маисовых лепешек на пахте.
— Запах от вас, мистер Томпсон, словно как от винной бочки, — сказала она с большим достоинством. — Вы бы сказали ребятишкам, пусть мне подкинут еще охапку дров. Глядишь, надумаю завтра затеять печенье.
Мистер Томпсон, получив по заслугам, сразу учуял, как у него изо рта пахнет винищем, смиренно удалился на цыпочках и сходил за дровами сам. Топоча и громко требуя ужина, заявились Артур и Герберт, всклокоченные, чумазые с головы до пят, от кожи до рубахи.
— Марш умываться, причесываться, — машинально проговорила миссис Томпсон.