Примирение в теории и практике
Внутренняя политика Украины и российско-украинские противоречия осложняются замкнутым кругом углубляющегося недоверия и неопределенности, что делает осуществление качественного диалога о политическом примирении невероятно сложным. Однако теория и исторический опыт позволяют надеяться, что примирение возможно в будущем. Для практического рассмотрения этого тезиса необходимо определить, какие проблемы не будут решены путем исторического примирения: оно не прекратит огонь в текущем конфликте, не принесет гармонию в сильно разобщенную внутреннюю украинскую политику и не разрешит основное геополитическое противоречие между Россией и Украиной. В лучшем случае, примирение станет развивающимся процессом, в рамках которого украинцы при участии России вместе изучат исторические корни взаимного недоверия и придут к соглашению постепенно, но последовательно продвигаться от конфронтации к сотрудничеству и дружбе.
Известная поговорка о том, что «время лечит», не применима в отношении постоянно вызревающих конфликтов, так как со временем лица, имеющие личный опыт и знание об оспариваемых событиях, свидетелями которых они являлись – исчезают.
Им на смену постепенно приходят новые поколения, для которых эти события в лучшем случае – пересказанные воспоминания, а в худшем – разбавленные мифами истории, рассказанные жертвами. Однако эти перенятые воспоминания не смягчают картину. Наоборот, они гораздо более эмоциональны, так как молодые поколения воспринимают их в черно-белых тонах, абстрактных понятиях и часто не пытаются понять всю сложность и неоднозначность произошедшего, в сравнение с теми, кто лично прожил этот исторический период. Для россиян и украинцев символы и коллективные воспоминания о Второй мировой войне уже вступили в стадию деструктивной абстрактности, и многие молодые активисты и с той и с другой стороны конфликта видят в нынешнем конфликте возможность доказать правильность своего видения той Великой войны, в которой воевали их дедушки и прадедушки, в которой страдали и которую не пережили.
В удачных примерах в прошлом стимул к перемирию появлялся на основе национальных интересов – то есть, когда политические лидеры осознавали необходимость разрешения конфликтов с соседями с целью предотвращения негативных экономических, политических и социальных последствий и получения некоторых преимуществ. Вторым важным стимулом к примирению был моральный императив, на который всегда делали акцент мужественные духовные лидеры или общественные объединения, убежденные, что примирение – это единственно правильный выход, хотя бы с точки зрения веры. Об этом свидетельствует пример польских епископов, которые в 1965 году обратились с письмом к своим германским коллегам, что стало началом процесса примирения между Польшей и Германией. Аналогичным образом американские и израильские еврейские религиозные лидеры, а также представители церкви в Германии и Восточной Европе пытались развивать диалог и примирение по вопросу о Холокосте. В любом случае решимость политических лидеров важна, особенно с точки зрения продолжения и сохранения процесса примирения вопреки неизбежной критике со всех сторон.