Тихо, без слез расставания:
Просто была и нет.
А я все стоял растерянно,
Глядя любимой вслед.
Не думал, что жизнь потеряна,
А не пятнадцать лет…
— Слушай, — вдруг решился Тим, — давай все бросим и уедем вместе? Прямо сейчас. У меня «бабки» есть, не пропадем. Только сразу, чтобы ты не передумала, как тогда…
Но Лена только медленно покачала головой: «Извини, я не могу».
— Ну, почему «не могу»? Я же вижу, что тебе здесь плохо, — горячо принялся убеждать женщину Петр, — поверь, милая, тебе… нам надо уехать. Немедленно!.. ты ничего не понимаешь…
— Я не могу, — Лена старалась придать голосу твердость и, чувствуя, что еще немного и она, правда, согласится на сумасбродное предложение одноклассника, вдруг будто отрезала, напомнив ему старинную присказку, — постель, как говорится, еще не повод для знакомства. У тебя свои дела, а у меня — свои. Не обижайся…
Последнее, что она успела увидеть перед тем, как потеряла сознание — вдруг исказившееся от ярости лицо Тима: «Ду-ура-а!». Потом тяжелый кулак врезался ей в висок…
* * *
…Павел Томаков еще раз, с одного взгляда, пересчитал ящики с тушенкой, стоявшие у стены. Двенадцать штук, не густо. Если учесть, что два придется распределить между дальними постами, да еще не забыть ополченцев, которые привыкли у него кормиться, экономя домашние харчи… Значит, уже завтра опять гонять в Бочанск, требовать пополнения провианта. Еще неизвестно, достанется или нет. Местный комендант, полковник Стебанич может сказать: почему не достал на месте? И придется долго объяснять: в окрестностях деревни Мотрицы осталась только кукуруза, да и то, из-за вражеских снайперов не с каждого поля ее уберешь.
Павел второй день замещал капитана Фоменко. Командир отряда русских добровольцев отправился в Банско-Быстрице, чтобы доктора наконец-то извлекли осколок, засевший в его теле неделю назад. Павел временно командовал интернациональным отрядом из тридцати русских добровольцев и полутора сотен сербских ополченцев — жителей ближайших селений. В зону ответственности отряда входила линия фронта протяженностью в четыре километра, от Славоницы — левого притока Савы и до начала Босанских холмов.
Активных боевых действий не велось больше недели: война ушла к югу. Отряду Павла противостоял мусульманский батальон, сколоченный, в основном, из сараевских студентов. Когда их снимал на телекамеру заглянувший иностранный репортер, они дружно называли себя «добровольцами», когда же их брали в плен, то перед ответом на каждый вопрос заявляли о том, что их загнали в армию насильно. Павел склонялся ко второму варианту.