Много пить не стал – сделал несколько глотков, чувствуя, как терпкая жидкость обжигает пищевод, начал медленно хлебать густой суп, наполняя пустой желудок, властно требующий сытной пищи.
На обед ушло около получаса. Сергар не спешил и не обращал внимания на застывшую, как статуя, Зою. Женщина стояла молча, неподвижно, изредка моргая, – только это и выдавало в ней жизнь. Прислуживала ему Маша – подавала, подкладывала, убирала, подливала, искоса поглядывая на молчаливого парня. Пыталась что-то спросить, но он не отвечал, игнорируя любые вопросы, даже самые невинные. Тогда она слегка обиженно замолчала, что тоже не произвело на него никакого впечатления. Не до них. Не до баб. Он вспоминал…
«Мозговые болезни – самое сложное, с чем может столкнуться лекарь в своей практике. Мы не знаем и, скорее всего, не узнаем, как человек думает, как мыслит, каким способом это происходит. С давних времен, еще с тех, когда человек бегал по просторам Мира, одетый лишь в шкуры, люди заметили – стоит повредить мозг, и вместо прежнего человека перед вами оказывается животное, или еще хуже – растение, неспособное на человеческое поведение.
Мозг – вот хранилище души, и если его повредить, душа или прячется туда, где болезнь не может ее достать, либо улетает, чтобы найти себе новое пристанище, чтобы начать новую жизнь в новом теле. И лучше так, потому что загнанная в узилище душа страдает, но не может найти выхода из той темницы, в которую себя загнала.
Улетевшую душу уже не поймать, а вот извлечь из «узилища» беглянку – это дело достойное, подвластное тому, кто обладает необходимыми силой и способностью. И главное – способностью. Срубить дерево может могучий лесоруб, но пусть попробует он вырезать из этого дерева прекрасную, радующую глаз скульптуру! Это удел тех, кто УМЕЕТ. Так и в лекарском деле – можно обладать могучей Силой, сносить дома, сжигать армии, но когда потребовалось всего лишь вылечить мальчика, упавшего с забора на камень и ударившегося головой – с горечью сказать: «Я бессилен! Я ничего не могу сделать! Я всего лишь жалкий вояка, неспособный вернуть душу на ее законное место!»
Лишить души может всякий, поставить ее на место – единицы. И пусть будет славен тот, кто на это способен – в этом он уподобляется богам!
И пусть молчат те, кто говорит о том, что лекарское дело вторично, что для Служения Империи требуются только боевые маги, что они ценнее лекарей, – эти глупцы ошибаются. Способность спасти человека в тысячу раз важнее умения убивать!
Теперь мы перейдем к способу извлечения души из ее добровольного заключения. О том, что такое душа, я говорить не буду. На понятии «душа» я подробно остановился в трактате «Душа как совокупность жизненного опыта», почему-то поднятом на копья представителями духовенства. Это тем более странно, что я никак не посягал на догмы Храма, а своим трактатом, как мне кажется, лишь подтвердил их незыблемость. Видимо, уважаемые иерархи недостаточно внимательно прочитали некоторые мои выводы, ограничившись лишь чтением названия оного трактата. Впрочем, как это не раз уже бывало в моей практике. В свои девяносто лет я ничему уже не удивляюсь и лишь сожалею: ну научная мысль катится в пропасть под напором волны воинствующего невежества. Но речь в данном трактате не об этом.