– А-а-а-а-а! – Маша завизжала что есть силы, дрыгнула ногой, тут же получила удар под дых и согнулась, судорожно хватая воздух ртом, покраснев, как рак. Она удержалась на ногах, еще раз попыталась пнуть лысого, который зашел сзади, но это ей ничем не помогло. Он сорвал с нее юбку, разорвав в поясе, как луковую чешую содрал трусики, оставив в одних темных чулках, потом рванул блузку, сдернув вместе с лифчиком, и когда девушка осталась практически голой, Эрик назидательно сказал:
– Вот дала бы сама, и шматье было бы целым! А теперь все, поезд ушел! Хотя зачем оно тебе, шматье-то? Надо было соглашаться, надо. Ведь денег давали! А ты?
У Маши замерло сердце – завалят! Точно завалят! Потом вывезут и по дороге бросят! Кто там разберет, что за девка валяется между Костромой и Москвой? Ай, как все плохо! Как плохо!
– Мальчики, я все поняла! – Маша улыбнулась и поймала безумный взгляд Эрика. – Я сама! Все сама! Вы же хорошие ребята, я просто не так вас поняла!
– Ага. Не так, – мрачно бросил бритоголовый и начал расстегивать пояс. – Но щас поймешь.
– Погодь, Пашок, пусть нюхнет вначале. Телки расслабляются от «снежка», слаще трахать тогда. Да и не орут так… а то у меня от бабского визга уши в трубку сворачиваются.
– А я, наоборот, люблю, когда орут! – хохотнул бритоголовый. – Мне так вкуснее! Чтобы пополам суку! Чтобы визжала! Чтобы просила пощады! Чтобы…
– Фи, Пашок, ты известный садюга, – хохотнул Эрик. – Во всем нужен смак! Чтобы красиво! Чтобы как в кино! Любишь кино? Порнушку? Вот представь – девка, на передок сумасшедшая, просит четырех парней ее как следует отодрать! И тащится от этого! Кайф? Кайф? Сыграем, детка? Нюхни, давай, не бойся – «снежок» высший сорт, улет!
– Парни, презики бы, – хмыкнул четвертый, до того молчавший. – Мож, она трипперная? И вообще – я в зад без презика ни-ни, зараза всякая, глина…
– У бармена иди возьми. И на всех принеси. Правда, кто ее знает? Эй, сучка, ты трипперная? Сразу говори, а то прибью! И нюхай, нюхай!
Маша втянула краешек дорожки – в носу сразу заледенело, потом ее прошиб пот, в ушах зазвенело, все стало ясным, понятным, и мысль только одна – выжить! Сделать все, что они хотят, и выжить! А когда-нибудь разбогатеет, найдет этих тварей и убьет! Мучительно! Страшно! И вначале вырвет им члены. Как в кино девка мстила! И тут же мысль: «Так то в кино! Убьют ведь, гниды!»
Ее бросили на колени. Бритоголовый вошел грубо, больно, казалось, он достал до самого сердца, которое билось, как сумасшедшее, проталкивая кровь по сосудам, омывая одурманенный мозг.