Сидя на кровати среди аккуратно сложенных шмоток, он вспоминал Джеймса и Джулию. Один бог знает, что они о нем думают. Скучает ли Джулия без него, сознает ли, что сделала неправильный выбор? Надо бы как-то с ними связаться, вопрос только, что он им скажет. Что было бы, если бы Джеймс тоже взял свой конверт? Может, и ему предложили бы сдать экзамен. Может, так и было задумано.
Квентин немного расслабился. Он уже не ждал каждую минуту удара с небес и даже позволял себе думать, что тот, может быть, вообще никогда не обрушится.
От нечего делать он целыми днями слонялся по дому. Декан и учителя вежливо здоровались с ним при встрече, но у них были свои дела и свои проблемы. Как будто оказался не в сезон на модном курорте и бродишь по большому отелю без постояльцев. Пустые номера, пустые сады, пустые гулкие коридоры. Ел он у себя в комнате, сидел подолгу в библиотеке — где, естественно, имелось полное собрание Кристофера Пловера — и радостно припоминал все задачи и сочинения, которые ему уже не придется решать и дописывать. Однажды он нашел дорогу в башню с часами и следил за огромным заржавленным маятником, за работой шестеренок и рычажков, пока закатное солнце не начало светить прямо сквозь циферблат.
Иногда на него нападал беспричинный смех. Может, это и есть счастье, опасливо думал он, словно пробуя ногой незнакомые воды — сравнивать ему было особенно не с чем. Надо же, он будет учиться магии! Сдохнуть можно. Либо он величайший гений всех времен, либо самый большой идиот. Квентин, давно переставший интересоваться чем бы то ни было, с искренним любопытством ждал, что будет дальше. Бруклинская реальность не имела для него смысла, а брекбиллсская очень даже имела. Все здесь, похоже, было пропитано магией. В том мире он находился на грани серьезной депрессии — хуже того, ему грозила опасность проникнуться отвращением к себе самому. От такого люди никогда не излечиваются. Теперь он чувствовал себя ожившим деревянным Пиноккио — а может, наоборот? Может, он превратился во что-то сказочное из обыкновенного парня? В любом случае он изменился к лучшему. Это, правда, не Филлори, но сойдет.
Временами он замечал издали Элиота. Тот носился по зеленому лугу или сидел, поджав длинные ноги, на каком-нибудь подоконнике. Вид он имел меланхолический и задумчивый, как будто Брекбиллс был недостаточно хорош для него и он терпеливо сносил каприз провидения, забросившего его в это место.
Однажды Квентин увидел его под дубом, примерно там же, где они встретились в первый раз. Элиот курил и читал книжку в мягкой обложке. Сигарета из-за неправильной челюсти торчала под непривычным углом.