— Чувствую себя полной дурой, — сказала она. — Как там дела?
— Нормально!
— Спину больно. Долго еще?
— Нет! — соврал Квентин — оставалось еще около фута.
Элис, компенсируя убывающую энергию солнца, расширила радиус. Квентин, не знавший толком, что она шепчет — заклинания или ругательства, — заметил, что за ними, прервав вечернюю прогулку, наблюдает седовласый профессор Бжезинский. Он специализировался по зельям, вечно ходил с пятнами на штанах и в прошлой жизни экзаменовал Квентина посредством развязывания узлов. Бжезинский держался очень прямо, носил толстые свитера и курил трубку в стиле электронщика 50-х годов.
Ну все, подумал Квентин, прощай колледж. Однако профессор всего лишь вынул трубку изо рта, сказал «продолжайте» и ушел назад к Дому.
Минут через десять Элис разрезала дверь до конца и тем же манером вернулась обратно. Разрез светился багровым огнем.
— Ты испачкался, — сказала она и стерла со лба Квентина сажу.
— Может, еще разок пройтись, для пущей уверенности? — Идей у него больше не было — будет плохо, если не сработает эта. Не ночевать же здесь, в самом деле, и в Дом побежденными тоже не хочется возвращаться.
— Света недостаточно. — Элис, похоже, совсем обессилела. — Под конец линза расширилась где-то до четверти мили. Если взять еще шире, она начинает рушиться по краям.
Четверть мили? Сильна подруга.
В животе у него урчало, небо наливалось густой синевой, обгоревшая дверь выглядела хуже, чем он полагал. Элис провела обратный разрез нечетко, канавка местами двоилась. Если они напортачили, она его точно убьет.
— Ну что, вышибать?
Элис задумчиво сморщилась.
— А вдруг за ней кто-то есть?
— Тогда сама говори, что делать.
— Не знаю… — Она потрогала канавку там, где та успела остыть. — Почти насквозь, кажется.
На двери имелся молоток в виде руки, держащей чугунный шар.
— Ладно, отойди.
Господи, только бы получилось. Квентин уперся в дверь ногой, испустил вопль, как восточный единоборец, и вложил всю свою тяжесть в удар молотком. Верхняя половинка двери рухнула, не оказав никакого сопротивления, а он по инерции плюхнулся на дорожку.
В теплом свете, льющемся из коттеджа, обрисовалась девушка с четвертого, кажется, курса. Держа в руке бокал с красным вином, она смотрела на Квентина без всяких эмоций. Элис, прислонившись к стене, заливалась беззвучным хохотом.
— Обед почти готов, — сообщила девушка. — Элиот сделал соус аматричьяна. Гванчиале[12] мы не достали, но, по-моему, и обычный бекон сойдет — как вы думаете?
В камине, несмотря на теплый вечер, трещал огонь.
— Шесть часов двадцать минут, — из кожаного клубного кресла сказал толстый парень с волнистыми волосами. — Почти норма.