Главной их проблемой по-прежнему оставался Джош. На финальный матч он, к примеру, вообще не явился.
В эту ноябрьскую субботу разыгрывалось то, что Фогг окрестил Кубком Брекбиллса, хотя никакого реального сосуда представлено не было. По краям поля воздвигли деревянные трибуны, много лет, не иначе, пролежавшие в разобранном виде на каком-нибудь пыльном складе — выглядели они, как в старом киножурнале. VIP-ложу занимали декан и профессор Ван дер Веге, державшая розовыми перчатками кружку кофе.
Небо было серое, брекбиллсские шоколадно-синие вымпелы щелкали на ветру, на траве проступила изморозь.
— Где его черти носят? — Квентин топтался на месте, стараясь согреться.
— А я почем знаю? — Дженет для тепла прижималась к Элиоту, заметно раздражая его.
— Ну его на хрен, давайте начинать, — сказал он. — Покончим наконец с этим.
— Без Джоша нельзя, — твердо ответила Элис.
— Кто сказал, что нельзя? — Элиот попытался отклеить от себя Дженет. — Без него даже лучше.
— Лучше проиграть с ним, чем выиграть без него, — стояла на своем Элис. — Он ведь не умер, в конце концов. Я видела его после завтрака.
— Мы все помрем, если он не явится прямо сейчас, — от холода. Придется ему в одиночку продолжать нашу славную битву.
— Пойду поищу его, — предложил Квентин, почему-то сильно обеспокоенный отсутствием Джоша.
— Не смеши. Он, наверно…
К ним подошел распорядитель, профессор Фокстри — меднокожий, в парке до пят. Студенты инстинктивно уважали его за добродушный юмор и индейское происхождение.
— Из-за чего задержка?
— У нас игрока не хватает, сэр, — объяснила Дженет. — Джош Хоберман отсутствует по неизвестной причине.
— Ничего. — Фокстри обхватил себя руками, с длинного крючковатого носа капало. — Давайте запускать шоу, мне лично хочется к ланчу оказаться в тепле. Сколько вас?
— Четверо, сэр.
— Ну и достаточно.
— Вообще-то трое, — вмешался Квентин. — Извините, сэр, но я должен его найти.
Не дожидаясь ответа, он рысью припустил к Дому — руки в карманах, воротник поднят.
— Да брось, Кью! — крикнула вслед Дженет и добавила сокрушенно: — Зараза.
Не зная, злиться на Джоша или волноваться из-за него, Квентин совмещал то и другое. Фокстри прав: с этой дурацкой игрой чересчур уж носятся. Может, он проспал, да и все, думал Квентин, одолевая заиндевевшее Море. Его-то, поди, сало греет. Жирный ублюдок.
В комнате Джоша, однако, не обнаружилось ничего, кроме книг, бумажных водопадов и грязных шмоток — кое-что из этого безмятежно плавало в воздухе. В солярии, распустив белую бороду поверх испещренного пятнами фартука, одиноко дремал профессор Бжезинский да билась о стекло громадная муха.