Квинт Лициний 2 (Королюк) - страница 4

Понемногу, но идет. Кое-какие направления за первые два курса я уже способен осознавать самостоятельно, даже без брейнсерфинга. И на сложные темы меня теперь хватает дольше…

Я отнял платок от носа, проверяя. Течь перестало, но где-то в глубине ноздри на вдохе мягко колыхался чуть схватившийся кровяной сгусток, грозя новым прорывом. Пошарил по нагрудному карману, ища заначеный клок ваты, и ликвидировал опасность.

Если бы раскачка моей способности к математике не шла, пришлось бы искать какой-то другой план. Ну, как план… Это, собственно, и не план, а так – направление. Закладка фундамента под будущее. В любом случае пригодится.

Действуя только из-за кулис, страну от сваливания в штопор не спасти. Послезнание истории скоро закончится – еще года три, и неизбежно пойдут заметные отклонения. Конечно, у меня и тогда останется немало козырей: научно-техническая информация, понимание социальных трендов и, самое главное, люди – те, которые в тот раз не скурвились. Но этого может и не хватить. Придется как-то выходить на политическую сцену самому, и маска математического гения может сработать как первая ступень ракеты, вытолкнуть меня на старте повыше. Если смогу сыграть эту роль. Если мозги позволят…

Вагон качнуло на легком повороте, колеса застучали на стрелках, колеи стали ветвиться – Бологое.  Я убрал платок в карман, книгу в сумку и потянулся на полку за чехлом.

Осторожно, главное – осторожно! Сегодня я должен кинуть под колесо Истории первый по-настоящему увесистый булыжник. Главное – чтоб рука не дрогнула.

Тот же день, вечер

Москва, Ленинградский вокзал

В Москве, несмотря на вечер, было как в бане: жара за тридцать и парило после недавнего ливня. На вокзале – людно и суетно, под крышей неумолчный шум – конец августа.

Я пробирался, узнавая и не узнавая одновременно. На удивление ровный и чистый асфальт. Нет ни бомжей, ни милиции. Никто не катит чемоданы на колесиках. Размякшие вафельные стаканчики в руках девчонок. Короткие цветастые платья до середины стройных бедер…

На выходе из здания, на Комсомольской площади, выстроившись в три ряда, терпеливо ждали седоков светло-оливковые «Волги» с шашечками на боку; вдоль Казанского неторопливо дребезжал желто-красный трамвайчик. Справа, за мостом, было просторно – там еще не встали корпуса международных банков. И, конечно, нет проспекта Сахарова.

«Если я буду успешен, то и не будет», – попытался я утешить себя.

На душе было мерзко, и ноги не шли. На бумаге задуманный размен выглядел прилично: один, мною убитый, к тысячам спасенных. Да, прилично – пока я не начинал об этом задумываться. И дело было не в абстрактном человеколюбии – моими жертвами должны были стать те, о ком с полным основанием можно повторить: «гвозди бы делать из этих людей». Наши люди. Свои.