Прошлось импровизировать. Киянка с размаху звонко щёлкнула по блестящему шлему резко обернувшегося ко мне «европейца», а потом почти сразу же приложила полбу радостно вскинувшего руки коротышку. Его напарник что-то заорал, выставляя перед собой топор, но тут же умолк, с тихим хрустом приняв на висок тяжёлый боёк.
И снова телега оказалась пуста. На душе стало как-то грустно, тяготно — ведь это означало что из всей группы выжил только я, а ребята остались там на перевал. Но, тем не менее, я чувствовал, что всё сделал правильно и когда спустя пару секунд нырнул в терновник, на колючки и вонь чужих одежд, я не обращал ровным счётом никакого внимания.
Оказалось, что полоса кустарника, от телег выглядящая непролазными зарослями не очень-то и широкая. Похоже, это был язык охватывающий поворот дороги, который я пересёк минут за пять. И лишь когда я снова вывалился на умятую колею тракта, исцарапанный и в порванной одежде, стало понятно, что крики и звон металла слышны не только со стороны оставленного мной каравана.
Видимо, что пара повозок пыталась сбежать, вырвавшись из засады. Проскочив поворот, хитрозадые возчики, надеялись скрыться, покуда основную часть каравана грабят гномо-панки со своими корешами. Но удача не была к ним благосклонна. Повозки догнали, не дав тем как следует оторваться.
Прямо передо мной, возле одного из фургонов боевики азартно соображали двое на четверых. Правда, если быть педантично точным, то защитников каравана, а ими как я уже понял, были сарацины и цыгане, оставалось полтора, против трёх с половиной из команды противника. И дело не в том, что один обороняющийся оказался лысым карликом в ярких одеждах попугайских цветов. Просто он был хорошенько располосован чем-то острым, как и один из крестоносцев, заимевший незапланированный природой разрез в животе и сейчас с упорством утопающего отползавший в сторону, подтягивая за собой волочащиеся по земле сизые внутренности.
Его обидчик, высокий и худощавый мужчина, с лицом смазливого красавца с огромными раскосыми глазами, скорее гламурный китайце-француз чем араб, ловко отбивался саблей от троих наседающих на него бойцов. Возвышаясь над противниками почти на голову, он успевал даже иногда переходить в контратаки, но по тяжёлому дыханию было понятно, что долго так продолжаться не может.
За спиной, что-то радостно жахнуло, обдав меня волной горячего воздуха. Мысль отступить и пересидеть действо в кустах отбили дикие крики раздавшиеся с той стороны дороги. Да и царапины этого странного терновника зудели, прогоняя любое желание вновь соваться в эту придорожную растительность.