Не стоит.
И помнить не стоит. Ни ему, ни ей.
Все это — сон в летнюю ночь, наваждение.
Фата Моргана.
Она так и подписалась: «Фата Моргана», отгоняя воспоминание о его шепоте, о восторге в его глазах…
— Нед! Где этот одноглазый кальмар?!
Одноглазый кальмар бесшумно возник рядом.
— Слушаю, капитан.
Она сунула ему карту, не обращая внимания на немой вопрос: что с тобой, Марина? В следующие несколько минут она не обращала внимания ни на что вообще. Дона надо было выпроводить в его Испанию и забыть. О самом доне фениксе и об этой ночи. Просто — забыть. Не обращать внимания на его взгляд поверх, играющие на скулах желваки, не дергаться поймать его, когда чуть не соскользнул с веревочной лестницы…
Пусть.
Она сделала, что должно, на все прочее ей плевать.
И она стоит тут, на полуюте, и смотрит в сторону Лиссабона не потому, что он — там. Ей все равно, что он никак не оторвет взгляда от убегающей под всеми парусами «Розы Кардиффа», и что кажется — смотрит прямо ей в глаза… Тоньо?.. помни меня. Просто — помни.
Над плечом кашлянул Нед.
— Капитан, там матросы с «Санта-Маргариты» хотят с вами говорить. Привести или сбросить за борт?
— Привести. Всех испанцев, — бросила она, не оборачиваясь.
Вдох. Выдох. Капитану шлея под хвост попала, капитан будет тоску разгонять. То есть дурить. Может в самом деле удастся отвлечься. Какая досада, однако, что море от горизонта до горизонта пусто. Сейчас бы хоть какой завалящий фрегат, да хоть фелуку с парой десятков перетрусивших турок.
Слишком жадных и слишком бешеных даже для пиратов.
Проклятье!
Она медленно обернулась, встретилась взглядом с Поросенком: малыш вертелся рядом, делая вид, что страшно занят мытьем палубы. Подмигнула ему. Юнга просиял и завозил шваброй по доскам еще активнее.
Скоро дырку протрет.
Не прошло и пяти минут, как на свежевымытую палубу поднялись сначала Нед и Джо, затем капитан «Санта-Маргариты» — дон Хосе Мария Родригес, кажется, — и еще два испанских офицера. Офицеры молчали сами, а капитану уже успели сунуть в пасть какую-то тряпку. Не иначе, чтобы не портил прекрасное утро.
Офицеров вели Смолли и еще двое. За ними шли семеро матросов с «Маргариты», все перебинтованные, один даже без глаза, но — на ногах и с решительным лицом. Зачинщик, и к гадалке не ходи. И, разумеется, на палубу высыпала вся команда «Розы» кроме вахтенных. Даже марсовый, и тот свесился из корзины, как гроздь переспевшего винограда. Команда дожевала утренний хлеб и жаждала зрелищ.
А вот Марине так просто разогнать тоску не удалось. Тоска оказалась упрямой, не испугалась вида грязных, смердящих, но по-прежнему спесивых испанцев. Чисто индюки с птичника — ну и что, что перья в помете, зато шея гордая.