В жертвенную подготовку, как мы видим, входят очень разные действия, иногда диаметрально противоположные, но всегда идеально соответствующие поставленной цели; с непогрешимым чутьем религиозная мысль идет к этой цели; она, сама того не ведая, реализует все условия катартической эффективности. Она всегда пытается всего лишь с максимальной точностью воспроизвести учредительное насилие. Она пытается найти или, при необходимости, сформировать жертву, максимально похожую на то двойственное существо, которое она, мысль, увидела в изначальной жертве. Таким образом, модель, которую она имитирует, — не настоящая модель; это модель, преображенная опытом чудовищного двойника, и этот элемент преображенности, это изначальное различие направляет любую религиозную мысль к жертвам, достаточно отличным от изначальной жертвы — по природе ли, в силу подготовки ли, — чтобы отличить, сместить ритуальное жертвоприношение по отношению к изначальному коллективному насилию, придав тем самым поминальному обряду катартическую силу, пропорциональную нуждам общества, в котором он должен функционировать.
Нужно отметить это замечательное соответствие. Мы снова констатируем, что религиозное непонимание есть не что иное, как вполне реальная зашита, которую обеспечивает обществам ритуальное жертвоприношение и религия вообще.
Глава XI. Единство всех ритуалов
Проведенный в предыдущей главе анализ позволит включить в нашу общую гипотезу ритуальные формы, которые нередко считаются «аномальными» по причине их жестокости, но на самом деле в отсутствие учредительного насилия они необъяснимы не больше и не меньше, чем все прочие формы, а в его свете прекрасно объясняются. Наш второй тип жертвенной подготовки, то есть включение в общину жертвы, по природе ей слишком посторонней, открывает легкий доступ к самой знаменитой и самой зрелищной форме ритуального каннибализма, которую практикуют тупинамба — народ, живущий на северо-западном побережье Бразилии.
Каннибализм тупинамба известен по текстам европейских наблюдателей, прокомментированных Альфредом Метро в книге «Индейские религии и магии Южной Америки». Я затрону лишь те пункты, которые непосредственно касаются моей интерпретации; в остальном я отсылаю читателей к этой книге и к более раннему сочинению того же автора — «Религия тупинамба и ее отношение к религиям других племен тупи-гварини»[101].
Известно, что в литературе и мысли современного Запада тупинамба обладают особым патентом на благородство. Два индейца, о встрече с которыми Монтень упоминает в знаменитой главе «Опытов», принадлежали к этому народу. То есть именно тупинамба позировали для самого знаменитого — до XVIII века — портрета «доброго дикаря», судьба которого в уже долгой истории западного гуманизма хорошо известна.