В скором времени число вставших под ружье достигло тысячи. В Богоявленский боевой отряд влились все златоустовцы, а также находившиеся на заводе бывшие военнопленные мадьяры и поляки. Они составили отдельную полуроту.
Теперь можно было заняться и главным — сплочением всех революционных сил района, оставшегося непокоренным советским островом в бушующем море кровавого разгула белогвардейщины.
Окружном собрал в Богоявленске совещание партийного актива и командиров крупных отрядов. На нем Калмыков установил тесные контакты с Владимиром Данбергом, Лаврентием Барышевым, Матвеем Лантухом и Григорием Слободиным — представителями боевых дружин Архангельского завода, Зилима, Ахметкино и Красного Яра.
Бойцы этих дружин были людьми обстрелянными. Боевое крещение они получили в борьбе с кулацкими повстанцами, поднявшими в июне, когда главные силы защитников Советов были под Оренбургом, мятежи чуть ли не во всех окрестных поселках и деревнях.
Бои были тяжелыми, численный перевес почти всюду имели мятежники, но советские активисты дрались отважно, проявляли настоящую воинскую находчивость, дерзость и значительно меньшими силами одерживали победу.
После подавления выступления повстанцев рабочие и крестьяне острее почувствовали опасность утраты Советской власти и сами потянулись в ряды ее защитников. Особенно радовала своей крепостью, внушительностью боевая рабочая дружина Архангельского завода во главе с Владимиром Данбергом.
Командир красных зилимцев Лаврентий Барышев доложил:
— В отряде 650 человек. Состав интернациональный: пятьдесят пять процентов составляют русские и латыши, сорок пять — башкиры и татары. Вместе с красноярцами Григория Слободина держим под контролем все переправы через Белую в районе наших сел.
Пружинисто поднявшись из-за стола, Калмыков направился к стене, где висела карта. Постоял возле нее, всматриваясь в верхний левый угол. Первые фразы произнес тихо, не спеша.
— Д-да. Многое, конечно, не ясно. Линии фронта советских войск не знаем. Центр молчит. Не дает знать о себе и наш Уфимский ревком.
Но вот Михаил Васильевич опустил взор ниже, даже чуть пригнулся и заговорил, все более оживляясь:
— А теперь глянем сюда, товарищи, на свои родные места. Картина-то в общем вырисовывается неплохая. Берег вниз по Белой контролируют богоявленцы. Выше — зилимцы, ахметкинцы, красноярцы. На Симе архангельцы поставили заслон. Переправы у Инзелги, Табынска, Ахметкина и Михайловки в наших руках. Это настоящий фронт! Верст сто, не меньше. Удержать его в силах?
— Пока держим, — пробасил Матвей Лантух.