Я продолжал внимательно рассматривал фотографию, пытаясь понять, что удивляет меня в ней. И наконец догадался, она была ассиметричной, было не понятно, кто на снимке главный объект — влюбленная пара или картина? Фотографирующий в момент съемки находился в низу, где-то в районе пола, и явно хотел уместить в равной степени в кадре и людей и полотно.
Этот странный снимок требовал дальнейшей работы, он мог стать ключом к загадке вчерашнего покушения на Ланину. Но какое мне в общем дело, я уже все решил и осталось лишь выполнить формальности.
Мне вдруг надоело находиться в своей комнате, я вышел из нее. И оказалось, что дом отнюдь не вымер, в нем уже текла жизнь. Первой, на кого я наткнулся, была донна Анна. Она улыбнулась мне, но как-то озабочена.
— Как хорошо, что вы встали, — сказала она мне.
— Что-то случилось?
Ее прекрасные испанские глаза взглянули на меня красноречивей всяких слов.
— Эрнест Георгиевич, — тихо сказала она.
— Что Эрнест Георгиевич? — переспросил я.
— Он выгнал меня из детской и заперся с Артуром.
— Но он же отец, почему он не может побыть с сыном?
— Он пьян, а вы не знаете на что он способен, когда выпьет. Я тревожусь.
— Но предупредите мать Артура, пусть она вмешается в процесс воспитания.
— Мне так не хочется ее будить, она вчера очень поздно вернулась.
Черные выразительные глаза донны Анны умоляюще смотрели на меня.
— Вы хотите, чтобы я вмешался?
Женщина едва заметно кивнула головой.
Вот черт, подумал я, только этого мне не доставало. Почему я должен вмешиваться в отношения отца с сыном?
— Ну хорошо, Пойдемте, посмотрю, что там происходит, — неохотно проговорил я.
Мы подошли к детской. Я прислушался к доносившимся из нее звукам. Слышались голоса: взрослый и детский. В первые мгновения мне они показались вполне мирными, но внезапно раздался пронзительный визг. Я рванул дверь и вбежал в комнату. Отец гонялся за сыном, размахивая клюшкой для гольфа. Судя по гримасе ярости на его лице, он явно намеревался ударить ею сына. Еще пара секунд — и ему это бы удалось, но я успел перехватить его руку и завести за спину. Орудие экзекуции выпало из ладони Эрнеста.
— Зачем вы гоняетесь за мальчиком? — спросил я.
— Это мое дело, это мой сын. Он не слушается меня. А я его заставлю. Хочет он того или нет. А вы не вмешивайтесь. Иначе…
Но что будет иначе, он не успел мне поведать, так как в комнату ворвалась Ланина. Она бросилась к сыну и заключила его в объятия. Убедившись, что с мальчиком все в порядке, она повернулась к мужу.
— Я тебе запретила сюда входить! — закричала она.