Заячья Губа кивнул:
— Да, она самая.
Илие пригладил седую бороду:
— Ну, раз так… Она дело знает, хоть и в бога не верует.
Он вдохнул, глянул на Раду:
— Давно с твоим другом беда приключилась?
— Сегодня ночью. — Раду проследил взглядом за батюшкой — тот подошел к иконе, взял крест, вздохнул.
— Господи, прости, — шепнул Илие и перекрестился, глядя на икону. — Надобно изгнать моройку из нашего селения, души неповинные губит.
Развернувшись к Раду, кивнул на свечи:
— Подбери, я с тобой пойду, без помощи не обойдёшься.
3.
В трактир Раду вернулся уже под утро. Скрипнул зубами, увидев мечущегося во сне Марджелату. Под глазами друга залегли черные тени, по лбу катились капли пота. Смахнув их, Раду понял, что пот ледяной, а сам лоб горит, как в лихорадке. Куда Марджелату еще и танцевать? Илие скорбно покачал головой, глядя на страждущего, погладил бороду и отправился в трактир. Через несколько минут оттуда примчался запыхавшийся хозяин с ворохом одеял, горячим медовым питьем, крепкой ракией для растирки — батюшка Илие велел растирать, а не внутрь! — и даже пуховой подушкой. Деньги? Да что вы, господа проезжающие! Разве все люди друг другу не братья, чтоб не помочь в такой беде? Вот и батюшка Илие говорит, что братья. Святой человек! Вы уж не серчайте, если что…
Подушку Раду, хмурясь, положил Марджелату под голову, одеяла тоже нашел куда приспособить, а с питьем ничего не вышло: зубы Марджелату, даром, что беспамятный, стиснул так, что хоть ножом разжимай. Воровато оглянувшись, Раду поднес к его губам фляжку с растирочной ракией… Остатки — капель пять-шесть — честно вылил на широкую грудь больного, прямо под рубашку, растер… Вздрогнул, когда за спиной послышались торопливые шаги священника.
— Помогло ли? — тревожно вопросил батюшка Илие.
— Помогло, отче! Особенно растирка! — честно ответил Раду.
И впрямь, Марджелату задышал ровнее, метаться перестал. Недоверчиво потянув носом, Илие хмыкнул, но ничего не сказал.
— Отче, — просительно сказал Раду, — вы с ним не посидите? Мне ведь еще музыкантов искать. А я и не знаю, кто на такое дело согласится…
— Простой человек не согласится, это верно, — помолчав, отозвался Илие, садясь рядом с Марджелату. — А ты, сын мой, поезжай в Копарицу, что верстах в тридцати отсюда. Живет там старый слепой скрипач Миру. Он уже не играет давно, но ради такого дела… Скажи, Илие просит. Надо, мол, сыграть, как в последний раз, и никто больше так не сыграет. Успеешь? До полуночи надо, сынок… Если согласится — сажай его на вторую лошадь и сюда. Миру в юности знатным лошадником был, с коня и мертвый не свалится, не то что слепой. А если не согласится…