– Вашей визитной карточкой по сей день остается «Smokers Die Younger». Вы еще не устали ее играть?
– Никогда не устанем! Она потрясающая. Иногда мы играем ее под занавес, я вижу лица зрителей в зале и сам пускаю слезу. Она рождает в людях подлинные эмоции, – он снова глянул на хранившего молчание гитариста.
– Расскажите немного об истории написания этой песни. Как она пришла вам в голову?
– Это классическая рок-баллада. Конечно, она о любви, и конечно, о любви трагической, – начал Хьюго, но Марк сделал еле уловимый жест, и тот замолчал, передав микрофон гитаристу.
– Позвольте мне ответить, – медленно произнес Марк, поднимая очки на лоб. – Дело было одной пьяной ночью, после вечеринки, когда все ушли и остались только я и одна девушка. Она изливала мне душу, и знаете, это была настоящая ночь откровений, когда говорят друг другу только правду. Мы сидели вдвоем и болтали, пока комнату не заполнил утренний свет, и волшебство не закончилось. Песня сама нашла меня какое-то время спустя, – как-то грустно улыбнулся Марк мимо камеры. – Мы посвятили ее одному человеку, который покинул нас и по которому мы скучаем.
Да он настоящий лирический поэт, подумала я, слушая его речь. Конечно, он говорил о Крисе, эта песня о нем, уверена. Так грустно и так красиво.
– Скажите, вы поддерживаете отношения с бывшими участниками, – повернулся интервьюер к Хьюго, – Крисом МакКоннеллом и Беном Викерсом?
Марк поерзал на диване.
– Пожалуй, на это я тоже сам отвечу, – предложил он. – Парни – часть нашей истории как группы. Без них мы не были бы теми, кто мы есть. Да, наши пути разошлись, но сердца и двери всегда для них открыты, – он посмотрел прямо в камеру, в первый раз за все интервью.
– Просто не все понимают, что музыка – это тяжелая работа, – вмешался Хьюго. – Такое напряжение под силу не всем.
Марк кинул на него нечитаемый взгляд. Вслух он сказал только:
– Я был бы рад записать альбом с Кристофером… и Беном, если они решат вновь заняться музыкой.
– Но ваше творчество, позвольте заметить, – вставил интервьюер, – сильно отличается от того, что вы играли во времена МакКоннелла. Как думаете, классический рок-вокал Криса впишется в ваш теперешний более электронный звук?
– Действительно, – ответил Хьюго, – музыка The Red Room при Крисе представляла собой типичный британский рок, одновременно в лучшем и худшем его проявлениях. Такой стиль, на наш взгляд, морально устарел. Мы хотели нового революционного звучания.
– Парни, не могу даже представить, насколько вся эта безумная популярность повлияла на вас и на ваш образ жизни. Скажите, как изменилась для вас повседневная жизнь? Какие самые сложные вещи, с которыми пришлось столкнуться?