— Небось поедут по Невскому кататься, — сказал Никитин. — Теперь всюду гулянья. Такими санями что ж не пощеголять.
Но из дому вышла только злодейски нарумяненная Огурцова с другой женщиной, одетой попроще. Очень быстро они сели в сани, и кучер, такой же краснощекий, как хозяйка, стал укутывать им ноги великолепной полстью из шкуры белого медведя — такие еще не всякому князю по карману.
Тут и появился человек в распахнутом армяке — именно армяке, какой ямщики поверх тулупов надевают. Откуда выбежал — ни Румянцев, ни даже глазастый Никитин не сообразили. Размахивая руками, этот человек кинулся к купчихе и схватил ее за руку с явным намерением вытащить из саней.
— Караул, режут! — завопили женщины.
— Имай вора! — подхватила баба-охтенка, что везла на санях кадушки со сметаной и маслом к чьему-то праздничному столу.
— Ахти, зарезал, зарезал! — прибавили какие-то соседки, разом выставясь из калитки. — Караул! Злодей купчиху режет!
— Нет, не дам! Врешь! Не дам! — выкрикивал яростный злодей, Огурцова же била его по голове, да била правильно — расквасила ему нос.
— Это он! Никитин, это он! Сенька! — заорал Румянцев, узнав в безумце товарища.
Кучер с разворота заехал красавчику в плечо, тот отлетел, но успел вцепиться в полсть и потащил ее за собой. Кучер под многоголосый женский визг рухнул на колени, чтобы измолотить Сеньку пудовыми кулаками. Но Сенька был ловок, как и полагается фигуранту. Он вскочил и, утирая лицо, понесся прочь. Армяк развевался чуть ли не во всю ширину улицы.
— Догоняй! — крикнул Никитин. — Ах, черт, был бы Пахомыч!
Но извозчик, которого нанимали помесячно, отсутствовал — возил кого-то другого из домочадцев.
Сенька знал местность, юркнул в переулок — только его и видели. Никитин с Санькой пробежались напрасно. Прохожие врали разное — да и как не врать, когда уже начали справлять Масленицу? Иной с самого утра и начал — чтобы к вечеру свалиться в блаженном беспамятстве под соседским забором. А когда вернулись к купчихину дому — то сани уже укатили.
— Ты точно видел у него в руке нож? — раз десять спросил Никитин.
— Нож не нож, а что-то было, — отвечал ошарашенный странным событием Санька.
— Пошли. Где-то ж он угомонится, пойдет шагом. Тут мы его и возьмем за бока.
Но красавчик Сенька, видно, наладился бежать быстрее орловского рысака до самой Пряжки и далее — по льду, мимо Кронштадта, мимо Аландских островов, прямиком в Швецию.
— Видать, и купчиха как-то в это дело впуталась, — такой вывод сделал мрачный Никитин. — Плохо, что нас обоих тут, у ее дома, видели, когда мы за ним погнались. Тут же и дворник купчихин стоял, и соседки. А надобно кого-то из ее слуг расспросить. Ну да ничего! Хоть что-то разведали.