Убедившись, что лед толщиной не менее аршина, артели плотников начинают превращать реку в сказочный город, ставят подмостки для гаеров, мачты для веревочных плясунов, будки для продавцов всевозможных лакомств, навесы, под которыми простой люд пьет и ест, но главное — возводят основание для гор. Когда они готовы — их видно издалека, потому что просторная верхняя площадка, с которой отправляются в стремительный полет санки, — на высоте в семь или даже восемь сажен. Она огорожена перилами, сбоку ведет лестница, удобная даже для дам в широких платьях и пышных шубах. Эту лестницу делают с одной или двумя площадками, потому что образуется очередь, и нехорошо, чтобы все теснилась наверху. С противоположной от лестницы стороны — довольно крутой спуск сажени в две шириной и с бортами в пол-аршина, по которому скатываются деревянные санки. Он покрыт утоптанным снегом, залит водой и гладок, как зеркало. Каждые санки рассчитаны на одну пару, но можно и втроем уместиться. Возле горок был подготовлен пологий спуск на лед для карет, чтобы знатная публика могла объехать все увеселения с удобствами.
Вся Нева на Масленицу обратилась в сплошное гулянье. Всяк, имевший лошадь и сани, выехал людей посмотреть и себя показать. Отличные рысаки в дорогой запряжке и расписные санки, в которых вместо меховой полсти был персидский ковер, катили взад и вперед, собирались для бегов по расчищенному льду. Со всей столицы сходились сюда любители и знатоки лошадей, а с ними — жены, невесты, дети; шум стоял невообразимый, но для души не обременительный, он означал, что все тут — счастливы. Но счастье не должно быть сумасбродным, и за порядком на льду следили пешие и конные солдаты.
Марфинька, сперва все же дичившаяся толстого старика, который всячески норовил ей угодить, и чуть что — хватавшая за руки кузин, заулыбалась, увидев пеструю толпу, услышав музыку и доносившийся со спусков веселый визг.
— А вот и тетушкин экипаж! — воскликнула она. — Гаврила Павлович, велите править к нему! Вон, вон тетенька Лизавета Васильевна!
Марфинька видела в Лизе всегдашнюю свою приятельницу и заступницу, встречам радовалась. Вплотную подъехать не удалось, все три девушки вместе с Федосьей Федоровной выбрались из экипажа и, сопровождаемые откупщиком, пошли к Лизе. Лакеи Красовецкого прокладывали им в толпе дорогу и, опытным взглядом угадывая карманных воришек, без лишних рассуждений давали им загодя по шее.
Сам он шел последним — не был уверен, что госпожа Лисицына будет ему рада. А ее слово в доме Васильевых много значит — так что не напортить бы. Пусть простушка Марфинька сперва похвалит доброго Гаврилу Павловича, а там и поглядим.