— А что говорит доктор?
Санька задумался.
— Не припомню я, чтобы к нему доктора звали. Да мог и не заметить — там домище большой, на две улицы выходит, а может, и на три. Может, звали, а мне не доложили!
— Где же тот домище?
— За Строгановским домом, меж Садовой и Фонтанкой, а как улицы называются — не знаю. От Гостиного очень просто идти — посреди Зеркальной линии перейти Садовую, войти в переулок и шагов с сотню спустя налево поворотить.
— Говорите, раненого приютили?
— Да.
— И в управу благочиния про то не донесли?
— Может, и донесли… Да только к нам полицейские, сдается, не приходили. К ним, то есть…
— Да, разумеется…
Лиза понимала — решение следует принять быстро. Она не сомневалась, что раненый и есть тот пропавший убийца Глафиры Степановой. Кому бы он еще был нужен кроме людей, объявивших Лисицыным войну? На удар следует отвечать ударом, но сперва обезопаситься — сделать так, чтобы Никитин никогда больше не встретился с этим придурковатым господином Морозовым и не узнал, что он все разболтал. Стало быть, нужно поскорее увозить из дому красавчика вместе с его стройными ногами и пустой головой!
— Я помогу вам, — сказала Лиза, — и прежде всего разлучу вас с этими людьми! Ступайте со мной, я соберусь быстро. Едем к Васильевым! Скорее! Марья Дормидонтовна, вели, чтобы закладывали Любезного в санки! Когда придет господин Никитин, скажи ему, что я поехала к Ухтомским.
Это было необходимое вранье. Коли неприятелю угодно — пусть слоняется у дома Ухтомских хоть до второго пришествия.
Лиза повела Саньку в свой кабинетец, соединявшийся с уборной, дверь оставила открытой, и пока девки меняли на ней платье и поправляли прическу, вела светскую беседу — этой беседой она удерживала Саньку от совершенно ненужных размышлений. А сама думала — разболтал ли убийца о тех, кто подослал его к Степановой, или еще молчит? По всему выходило — молчит, иначе полицейские сыщики уже крутились бы вокруг лисицынского особняка, а Матвеич их заметил. Стало быть, нужно отправить убийцу туда, где ему самое место, но как?..
Санька же радовался, что опять увидит Марфиньку. Лишь на мгновение пискнула мыслишка: а что же Федька? Оставлять ее в доме, где живут загадочные злодеи, как-то нехорошо, предупредить, кажется, уже невозможно.
Сама в совершенных летах, подумал Санька, сама выкарабкается. У женщин это как-то иначе, они всегда выкарабкиваются. Анюта уж точно не пропадет — не Красовецкий, так другой брюхан будет к ней приезжать и оставаться на ночь.
Тут Лиза спросила его о том, какая погода на дворе, он ответил, и едва зародившаяся умная мысль так и не состоялась. А она ведь и впрямь была умной: Санька до сих пор верил, что новые друзья спасут его от обвинения в убийстве Глафиры, а если он от друзей отрекается, кто его спасать-то будет?