В последнее время грудь не растет, но и того, что ношу я на себе, мне с избытком. И видно, я понимаю, что именно это ее, еще там, в далеком детстве, в лагере отдыха, так раздражало. Я ведь уже тогда выделялась в среде девочек именно ей, моей крупной не по годам и выступающей грудью. Она замечала тогда, как на меня тогда, все время косился Витенька. И именно это ее раздражало. Не оставлена она вниманием и на этот раз. Я это вижу, по тому, как скользит по ней ее быстрый взгляд, я ловлю его на себе, все это время.
Я побеждаю легко ее, в нашей дуэли. Она сломлена вся, моим видом, одеждой и формами. Желая сильнее почувствовать это, я прошу ее проводить к туалету.
Пока я там писаю, все думаю. Что я хочу от нее. Чего же мне хочется. Удовлетворена я? Да! Повалила я ее на обе лопатки? Да! Может, хочу унизить? Не знаю, не решила, думаю. А может мне ее охмурить? Мысль эта вызывает во мне приятное волнение и тепло там, чем я сейчас отрабатываю. Пока одеваюсь, все время эта мысль предательски вертится и волнует. Ведь ты же открыла в себе, что тебе нравятся они, эти поверженные тобой, бывшие конкурентки. Пока иду к ее дверям по коридору, решаю, что я ее сейчас приручу к себе. Приручу, а там, может доиграюсь и брошу. Пусть пострадает за мои детские переживания. Гадина!
Возвращаюсь к ней в комнату и вижу, что она переоделась и надела легкое, в клеточку, платье и успела кое-как причесаться. Но видно спешила и ее волосы не уложены, сбились нелепо. Она вдруг волнуется, поравнявшись со мной, и я специально, касаюсь ее своей грудью. Пока она приходит в себя, от этого, я говорю ей, что бы она садилась, и я ее причешу. Она отступает, отнекивается. Но я вижу, как она, в этот момент, меня всю сканирует, пробует, оценивает. Меня эта игра захватывает, и я говорю себе. Ведь, что она думает, я же ее сейчас опять переиграю! Легко! Она ведь не знает, что я применяю против нее свое секретное оружие, о котором она, пока, что и не догадывается даже.
Тяну ее за горячую и тонкую руку, с трудом усаживаю на табурет, перед зеркалом шкафа. И пока она нервно оправляет одежду, захожу ей за спину. И вот! Там, тара дам! Получай дорогая, по полной программе.
За моего Витечку! За меня! За страдания! Это я про себя говорю так каждый раз, как спину ее прижимаю, расчесывая волосы ей раз за разом и прислоняя ее плотно к своей груди.
— Ну, как? — Спрашиваю ее.
А сама чуть ли не улетаю. Ведь я вижу, я чувствую в ней эту дрожь, во всем ее теле.
— Что, не нравится, что не так?
И так к ней сзади прижимаюсь, что чувствую, как не только дрожит ее тело, а сердце ее, просто трепещет.