Планетарный шлифовальный станок совершил вынужденную посадку, закончилось топливо. Голосистая баба сочувственно смотрела на меня.
— Если бы не твой коровий вес, я давно бы долетел до своей наивной звезды. Ты виновата, — сказал я.
— Я, — услышал я в ответ.
— Твое молоко виновато, в нем очень низкий коэффициент полезного действия.
— Я, — услышал я в ответ.
— Ты, — повторил я.
— Я, — услышал я снова. Это был сон.
В проходной мне выдали пропуск, на меня смотрела моя довольная физиономия размером три на четыре, я покрутил пропуск и положил его в карман. Березовая аллея сегодня выглядела по–другому, солнце превратило желтые листья в золотые, подарив именно этому дню свое вечное богатство. Я подходил к своему рабочему месту, когда запыхавшейся Олег догнал меня.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — ответил я.
— Леонид, мне нужно с тобой поговорить. Как ты относишься к «тяжелому року», «рок–н–роллу»? — он был явно чем–то взволнован.
— Не знаю. А что?
— Ты мне давал стихи. Это точно твои стихи? Правда?
— Да. Правда. Мои стихи.
— Там у тебя есть стихотворение «бабочка», я на него написал музыку. Ты знаешь, прочитал, взял гитару и сразу написал. По–моему, получилось неплохо. Ты не против, если я буду ее исполнять.
— Да нет, исполняй, если хочешь.
— Ты не ответил, по поводу «тяжелого рока».
— Олег, я к музыке равнодушен.
— Как так, может быть? Что, вообще?
— Иногда радио слушаю.
— Понимаешь, для меня эта музыка все, если хочешь, смысл жизни. У меня есть группа, нас четыре человека. Я с ребятами говорил, они не против. Хочешь быть пятым?
— Но я же не играю на музыкальном инструменте.
— Это неважно. У тебя замечательные стихи. Если хочешь, я научу тебя играть на гитаре.
— Согласен, быть пятым?
— Согласен.
Мы пожали друг другу руки.
— Сегодня вечером, в семь часов, в ДК «Многостаночник», он находится рядом с проходной, — продолжал Олег. — Наше выступление. Будет небольшой концерт. Обязательно приходи. Вот входной билет.
Рабочий день начался и прошел удивительно интересно. Александр Петрович, рассказывал и показывал, как работает мой станок. Что он любит, и что не любит, как начинает жить и как уходит на покой до нового рабочего дня.
Около семи, показав пригласительный билет, я вошел в ДК «Многостаночник». Волосатая публика в кожаных куртках, с железными цепями толпилась в холле. Я пошел в зрительный зал, увидев свободное место с краю сел.
— Эй, чувачок, здесь занято, — обратился ко мне лохматый громила.
— Послушай, «штуцер», вставь свою заглушку кому–нибудь другому. Пусть парень сидит, — сказала в ответ моя соседка. На вид ей было не больше двадцати лет, кожаный комбинезон обтягивал стройную фигуру, волосы были не определенного цвета, лицо симпатичное, голос тоже.