— Благодарю, вас! — поднялась. Неожиданно хозяин кабинета поцеловал ей руку на прощанье: — Будете в наших краях, милости просим!
— Нет уж, лучше вы — к нам!
Улыбнулись. Служебная машина полковника доставила Саломею к концу завтрака.
— Что-то случилось? — бросился навстречу Вадик.
— Всё в порядке, Дюша! Уезжаем!
— То есть? А ну! В глаза! — Взял под руку. — Что? Ничем не помогли? Нахамили? — Погладил плечо. — Да пошли ты их всех к чёрту! Домой, так домой! Я даже рад!
— Я, признаюсь, тоже! — материализовался перед ними Кирилл.
— У нас-то в столице жара! — заявил отец. — Асфальт плавится! Сорок градусов, передают! Немыслимо!
— Асфальт, пап, ерунда! Здесь, конечно, неплохо! Но родина, — нажимая на кнопки мобильного, тихо, под нос себе пропел., — «снова еду я на Родину! Пусть кричат: «Уродина!», а она мне нравится, хоть и не красавица»…
Родители многозначительно переглянулись.
Во время обратной дороги, не спали, — болтали обо всём. Кирилл показывал снимки, что были сделаны в заповеднике, не переставая бойко комментировать.
— Думаешь, кто сидит вон там, на верхушке? Не догадаешься! На кошку похож зверь, да? — Саломея кивнула, чтобы не обидеть сына. Увидела, и правда, какую-то тень на самой вершине сосны. Кирюша продолжал восторженно:
— Рысь! Ну, белок полно! Ничего удивительного. А! Вот! Глухарь! — Чуть ниже, на снимке, — счастливые, с широкими улыбками, — Вадим, Кирилл. Рядом неизвестный мужчина в камуфляже с ружьём.
— Знаешь, ма! Если бы не эти «твои» дела? Увидал бы я всё это? — Сам себе, вздохнув, — никогда! — Взглянул в иллюминатор. — Что в классе-е-е буде-е-е-т, когда покажу!
Саломея взлохматила светлые волосы сына: — До осени далеко, дорогой Миклуха — Маклай!
С улыбкой:
— Вадик! Признайся, как, всё же, удалось вам попасть в заповедник?
Вадим, наклонился к её уху, прикрывая ладонью рот:
— Цена вопроса!
— И только? Пустяки, какие!
— Поверь, не такие уж пустяки!
Потом, заглянув жене в глаза: — Моля! Какие планы на завтра?
Саломея пожала плечами.
— Доложусь генералу! А впрочем… Это мало что прояснит!
— Вы, девушка, — обратился насмешливо, — меня удивляете! Столько сделать? И снова! Одно и то же! Когда ты прекратишь в себе сомневаться? Моля! Ты, можно сказать, раскрыла им, сколько там? Три, нет, четыре «висяка», или как там, — «глухаря»! Да когда? В какие годы! После войны!
— Вот именно! «Можно сказать»! Кому это что-то даст?
— Во-первых, не передразнивай! Плохой пример для Кирилла! — дёрнул Вадик плечом. — Во-вторых! Не пойму! Там ты, что называется, «цвела»! Чем ближе к дому, — апатия! В конце концов, мы все немного развеялись! Ты поработала! Да! — посмотрел жене в лицо. — Как могла!