Его глаза сосредоточились на моих губах, и он воспользовался моментом, чтобы сформулировать то, что хотел сказать, почесывая отросшую темную щетину на угловатой челюсти, что Кинг, казалось, делал всегда, когда что-то просчитывал у себя в голове.
- Я знал… - наконец сказал он, соединив наши взгляды и заставив этим мое сердце биться чаще. – … что хотел тебя с нашей первой встречи. О том, что ты пыталась сопротивляться мне и о неповиновении в твоих глазах. Ты должна была меня бояться, но не боялась. И когда я увидел свое собственное отражение в твоем пристальном взгляде, увидел цвета моей души – я понял, кто ты. Я знал, что должен сделать тебя своей.
Не влезай в это, Миа. Ты знаешь, что это совсем не то, что ты хочешь.
- Я не твоя, Кинг. В этом весь смысл. Ты поставил клеймо на моем запястье, без моего разрешения. Это не дает тебе никаких прав, ни на что.
Голос Кинга стал более глубоким, в нем звучала решимость заставить меня услышать правду в его словах.
- Я не поставил на тебе свое клеймо просто так, Миа. Много недель я боролся со своей совестью. Я мог бы позволить тебе уйти или что-то предпринять, чтобы сделать тебя своей, но ты уже на это согласилась.
- Я не понимала, что это значит. – Возразила я.
- Тебе следовало спросить. Но теперь ты знаешь кто я. А так же ты знаешь, что если останешься в моем мире – это разрушит тебя. Теперь ты знаешь, что меня это не волновало. Я заклеймил бы тебя в любом случае.
Ужасная часть этого разговора не была тем, что я не знаю. Он был невнимательным эгоистом. Однако в глубине души мне очень хотелось верить в то, что Кинг хороший человек.
Возможно это то, с чем борется твой разум, Миа. Кинг может быть хорошим или плохим, но не то и другое вместе.
Кинг стоял в центральном проходе, касаясь головой потолка кабины. Он откашлялся, и его тело напряглось.
- И теперь ты сделала то, на что я надеялся.
- Что же? – я посмотрела на него со своего места, ощущая весь эффект от его устрашающих размеров и присутствия.
- Ты загнала себя в угол, что четко показывает, почему ты должна бежать. Вауна нельзя убрать из игры, а если тебе это и удастся, так же, как и спасти меня, то твоей судьбой будет то, чего ты не желаешь - быть моей. Потому что я тебя не отпущу.
Тьфу.
Я отрицательно покачала головой.
- Я не могу бежать, ты, идиот.
Гнев замерцал в его глазах.
- С чего это?
- Я знаю, что ты не согласен, но думаю, Ваун придет, как только я убегу. Из-за этого я не могу оставить свою семью, особенно маму. У меня нет другого выбора, кроме как попытаться исправить это. И… - я почувствовала себя смешной, произнося вслух эту мысль.