Она рассмеялась, только вот смех вышел совсем невеселым.
— Это правда? — напряжённо спросил Лёха, и тут же сам ответил — Правда. И ты молчал?
— Я проговорилась. — ненатурально испугалась Настя и поцеловала Грошева.
Легкое касание, которое так хотелось продлить, но она выскользнула у него из рук.
— Просто хотела узнать, как ты, — Настя повернулась к Игрокову, — Может объяснишь ему, что работа на семью Лисицыных лучше смерти, — и, мягко скользнув рукой по плечу Грошева, вышла, оставив после себя тишину.
— Она права, — в конце концов, сказал Игрок, — Стиратель? Я последний, кто встанет на сторону Лисы, но Макс… стиратель?
Грошев откинулся на спинку и закрыл глаза не желая отвечать.
— Это неправильно, — друг встал, оттолкнул кресло на колесиках к стене, — Надо поговорить с Арчи.
— Он всего лишь воспитатель, — не открывая глаз, ответил Грош.
— Тогда к Нефедычу. Вернем погоны, посыплем голову пеплом.
— Да, я бы с радостью, но что-то подсказывает мне, что он меня не послушает. Я не слушал его три года, — Макс провел рукой по лицу.
— Не верю, что ты сдался, — Лёха остановился напротив, — Сидишь тут и ищешь всякую фигню. Черт, — он поморщился, — Тебе готовят посвящение.
— Что? — Грош открыл глаза.
— Это сюрприз. Сухарев уговорил Дорогова устроить тебе посвящение в псионники до отъезда.
— Звучит так, будто меня пригласили на собственные поминки, — ответил Макс.
— Что Лиса тебе предложила? — друг плюхнулся обратно на стул.
— Ничего определённого, обошлась намеками.
— Как бы не угодить из одной ловушки в другую. Ты же ей не веришь? — спросил Игрок.
— Она сказала, что с играми покончено.
— Я спросил не об этом, — Грошев промолчал, и сокурсник покачал головой, — Она настолько хороша?
— Сладка, как шампанское. Или наркота, — ответил Макс.
— Раз ты стал поэтом, все плохо. То есть в голову дает моментально, и после первой дозы, сразу думаешь о второй.
Грош поймал себя на том, что улыбается, и ничего не может с собой поделать.
Кто из них проговорился, для Макса не имело значения, но к вечеру казалось, весь бункер провожал его полными жалости взглядами. И даже Маркелов осматривая рану, и меняя тугую повязку на широкую полосу пластыря, хмурился, пока, наконец, не выдержал:
— Что ты натворил?
— Ничего существенного.
— За несущественное не отправляют в стиратели. Кого-то убил? Хотя, о чем это я, тогда ты не проходил бы здесь практику.
Он думал о том, что совершил за эти годы. Он не был образцовым студентом, теперь предстояло за это расплатиться. Врач взял стетоскоп, и Грошев принялся усердно дышать. Парень бессознательно рассматривал витую серебряную цепочку на груди Гранта. Сегодня халат был расстегнут, Макс видел край пластикового кад-арта. Парень нахмурился и, не задумываясь о том, как можно истолковать его жест, поддел цепочку пальцем и вытащил хранителя разума. Вернее его пластиковую подделку.