Давно ли он тут?.. Он не мог сказать с точностью. Ему казалось, что целая жизнь прошла с того момента, как он очутился здесь, спасаясь от погони. Кровь била тогда в виски, а тело и душа горели еще от неравной, отчаянной борьбы…
Но постепенно затихал бурный темп сердца, замирали далекие выстрелы и крики… Смерть коснулась его своим крылом, заледенив мозг и кровь… Она его пощадила на этот раз… Но взяла Степана…
Ни ужаса, ни жгучего горя не ощущала душа… Смерть прошла слишком близко…
Вдруг поднялись стены… Зашевелились кругом знакомые лицо… Степушка, Ситников, Дмитриев и они, товарищи-партизаны, коротавшие с ними ночи на баррикадах и заперевшиеся на общей квартире, когда все было потеряно… «Мы окружены!..» Кто кричит?.. Ах да, Дмитриев. Стекла зазвенели. Пуля ударилась в потолок и, отскочив, запела рядом… «Живыми не сдаваться!» — кричит Потапов… Трах-тах-тах-тах… Где это стреляют?
Он вздрогнул всем телом и открыл глаза. Плечо горело… «Ранен?.. Пустое… Царапина… Я жив!.. А Степушка умер… и Ситников убит… Который это час?..» Он вдруг вспомнил, как бешено залаяла собака в чужом саду, когда он перелезал через забор… как он подумал: «Сейчас конец… Сейчас застрелюсь… Решено не сдаваться…»
Вдруг холод ночи дохнул в разгоряченное лицо. «За мной!» — зовет Потапов… «Черный ход свободен…» Они бегут во двор… Через ворота стреляют… «А-а-ах!» Бедняга Ситников! Как он страшно закричал!.. Вот они в чужом доме… Окна выбиты… Двери заперты… Все пусто… «Как во сне…» Дмитриев бежит назад… «Проклятье!.. Мы окружены… Засада…» Что теперь? Один исход — выскочить в окно… Переулок еще пуст… Прыжок со второго этажа… Он падает в снег, вскакивает на ноги… «Степушка! Встань… Они нагоняют… Слышишь?..» — «Не могу… Нога… нога… Докончите меня, ради Бога!..» А-а-а… звучит уже близко… Пушечное ядро пробило стену рядом. «Спасайся, Андрей!..» О, ужас!.. «Степушка!..» Плоский, страшный звук… Он выстрелил себе в рот… Ах! Стоит ли жить после того?.. Еще пушечный выстрел… «Бегите же, Тобольцев! Спасайтесь!..»
Он вздрогнул и открыл глаза. Сердце трепыхало в груди. «Степушка… Неужели правда?.. Сегодня ты… а завтра я!..» Ах, это Герман из «Пиковой дамы»… Сверкает белый костюм… Чернеют брови в трагическом изломе на бледном лице… Горят его глаза и огни люстр… Тепло как! Хорошо… «Что верно? Смерть одна…» — поет Герман. «Сдавайтесь!..» — рычит кто-то… Надвигается зверская рожа… Ах, как хорошо ударить в эти налитые кровью глаза, тупые и жадные!.. Кто это так отчаянно кричит позади?.. Еще удар… Опять двое на него… Глухой, хлюпающий звук… Толкнуло в плечо, обожгло… А тот падает ничком… Наконец!.. Он бежит, рванувшись вперед, в бешеном порыве самосохранения… Прыгает через немое, недвижимое тело, спотыкается… «А-а-а!..» — звенит за ним дикий крик погони… Стреляют… Неужели вслед?.. В него?.. Да, да!.. Еще… Пуля просвистела мимо уха и щелкнула где-то близко, в стену… Если перелезть этот забор, спасен… Отчаянное усилие… в кровь ободранные руки… Ничего, ничего… Прыжок вниз… «Неужели спасен?.. Ах, как лает эта собака!.. Ну, сейчас конец… как сделал Степан… Решено не сдаваться!..» И вдруг, сквозь дымку сна, он подумал отчетливо: «Как хорошо, что здесь нет собаки!..»