Но не эта девушка. Она была другой.
Я понял, что в обед она собиралась на работу. Сейчас я понимал, что она действительно не знала, кто я такой. Я ещё больше задавался вопросом, почему она пошла за мной с тем кофе. Она сказала, что я милый. Возможно, она нацелилась на меня, а я был настолько туп, чтобы заметить это?
Ну, этого больше не произойдёт. Не после того, как её мама провела с ней милый маленький разговор.
Я попытался выкинуть все мысли о дочери проповедницы из головы и сконцентрироваться на приведении в порядок заднего двора.
Я закончил с газоном и стал думать, чем заняться дальше. Это был длинный список дел.
Я стал работать над задней частью двора Преподобной, срезая кусты ежевики и вьющейся розы, которые вылезли за дозволенную линию.
Мне действительно были нужны перчатки для работы, потому что мои ладони и руки были все в порезах. Но мне на самом деле было всё равно, боль ощущалась хорошо.
В тюрьме у большинства парней были порезы. Никто из них много не рассказывал о них. Но мы все знали, откуда они. Я догадывался, что это приносило какое-то облегчение от наболевшего.
Однажды я думал о том, чтобы тоже попытаться, но злость и чувство вины, это всё, что у меня осталось, так что, если бы я потерял и это, осталось бы пустое место. А это была пугающая мысль.
Когда подходил к концу мой второй срок заключения, меня назначили на самую востребованную работу — работа в тюремном саду. Мне нравилось работать на улице, когда солнце светит тебе в спину. Я имею в виду, да, нам разрешали заниматься на улице, но действительно работать, при этом выращивая что-то, это было более значимо.
Я догадывался, что Преподобная не очень ухаживала за Божьим садом, потому что это место действительно заросло. Мне было интересно, как долго она живёт здесь. Тут точно не было никакой Проповедницы, когда я рос. Поэтому, я предположил, что года три или четыре. Достаточно долго, чтобы люди обратили на неё внимание, но недостаточно, потому что она до сих пор была посторонней. Хотя, возможно, это было, потому что она была женщиной-священником и Янки. Это не займет много усилий, чтобы превратиться здесь в аутсайдера.
Я работал до тех пор, пока солнце не стало садиться, а ветерок остудил пот на моей спине. Никого не было рядом, чтобы сказать мне, что я свободен. И это была не постоянная работа, где я должен был заглядывать на часы, поэтому я собрался и поехал домой. Отца и матери не было дома, поэтому я принял душ, поел в тихой кухне и уснул в тихой спальне. Я даже не слышал, как разговаривали родители, когда они вернулись домой.