Вскоре мы ехали через город, и я думаю, что затаил дыхание, молясь, чтобы никто не увидел нас вместе. Они не могли думать обо мне хуже, чем думают сейчас, но я не хотел усложнять жизнь Торри или её матери.
Конечно, когда я затормозил на перекрёстке главной улицы, я увидел, как миссис Огден глазела на нас. Она всегда была самой большой сплетницей в городе. Сомневаюсь, что она изменилось за последние восемь лет.
— Люди увидят тебя со мной, — выплюнул я, расстроено ударяя по рулю.
— Ммм…да, — сказала она, её голос звучал отрешенно.
Я повернулся, чтобы посмотреть на неё, и увидел, что Торри смотрела в окно.
Ладно, я не мог ничего поделать с этим сейчас, но я предупреждал ее.
— Что у тебя есть на iPod? — спросила она после недолгого молчания.
— Эм, у меня его нет.
— Правда? Ты, должно быть, единственный парень, у которого его нет.
Я пожал плечами, чувствуя себя некомфортно.
— Тебе не было разрешено иметь его в тюрьме?
Я был поражен тем, как легко она задавала вопросы, которые большинство людей не смели и произносить. Мои собственные родители никогда не упоминали тюрьму, и даже Преподобная ходила вокруг да около. Но не Торри. И я не знал, было ли это хорошо или плохо.
— Нет, нам не разрешали электронную технику. У нескольких людей было радио, у меня было одно некоторое время, но держится оно недолго. Такие вещи очень легко украсть или поменять на наркотики.
— Оу, конечно, — кивнула она сама себе. — И у тебя нет его до сих пор?
Я покачал головой, слишком смущенный, чтобы сказать ей, что у меня не было денег. Её мама мне практически ничего не платила за то, что я выполнял странную работу и ухаживал за задним двором. Оплата в сорок долларов службе, которая работала с условно-досрочными освобождениями: они проверяют меня, — немного родителям за еду и аренду, в итоге у меня оставалось не более, чем несколько баксов.
Я был рад, когда она не стала задавать больше вопросов, потому что моя голова уже кружилась. Я не разговаривал так много уже восемь лет.
Я стал нервничать, когда понял, что её указания ведут нас загород. Скоро я буду находиться за пределами территории, которую мне разрешено пересекать. Если я нарушу требования условно-досрочного освобождения, то меня закинут обратно в тюрьму до следующего тысячелетия.
— Эм…Мисс Торри, насколько это далеко?
— Просто Торри, — сказала она, закатывая глаза. — Не беспокойся, я заплачу за бензин, если получу работу.
— Дело не в этом…
— Тогда в чём?
Я смотрел вперёд, чувствуя, как огонь унижения вспыхнул вновь.
— Мне не позволено перемещаться дальше, чем на тридцать миль от города. Это требования моего условно-досрочного освобождения.