— С-стрелок, твою дивизию, — Николай явно хотел сказать что-то другое, но покосившись на Милу, сдержался. Почти.
— Вернуть? — протянул я ему пачку. Но охранник только обреченно махнул рукой.
— Оставь. Тебе их не продадут, значит, всё равно стрелять будешь.
— Беспокоишься о репутации фамилии Громовых, — понимающе кивнул я. — Конечно, просящий сигарету отпрыск боярского рода, это дурной тон. Правильно-правильно.
Я обернулся к серьезной и грустной Миле, отрешенно наблюдающей за нашим разговором, и кивнул.
— Здравствуй.
— Привет, — тихо ответила девушка. — Ты куда-то собрался? А наше занятие?
— Честно говоря, я не думал, что ты сегодня приедешь. Все-таки… — я не закончил, но Мила меня прекрасно поняла.
— Я хотела позвонить, но твой браслет не отвечал, — все тем же, ровным и тихим тоном заговорила сестра. — А когда обратилась к отцу, он только пожал плечами и сказал, что если я не могу договориться об отмене занятия, то должна на него идти… Вот, я здесь.
— Ясно, — кивнул я. — У меня действительно случилась неприятность с браслетом. Вот, запиши новый номер… только учти, он «левый», так что информацию на него лучше не присылать. Это только для звонков. Ладно?
— Неприятность? — Мила покосилась на створки ворот.
— Да, небольшая неприятность… — подтвердил я. — Может, пройдем в дом? Разносолов не обещаю, но чай с вареньем и ватрушками точно есть.
— Ты приготовил ватрушки? — удивленно хлопнула ресницами Мила, на миг вынырнув из своего безразличия.
— Нет, пока руки не дошли. Купил в лавке напротив Алексеевских рядов. Там замечательная выпечка, не хуже чем у вашего Ратмира.
— У нашего, — поправила меня сестра. В ответ, я только пожал плечами.
— Извини. Но мне надо отвыкать от отождествления себя с Громовыми, — заметив тень недоумения, мелькнувшую на лице кузины, пояснил я.
— Понятно, — странным тоном протянула Мила. — И что, даже на похороны ма… Ирины Михайловны не придешь?
— Зачем? Изображать скорбь по усопшей? Это будет лицемерием. Сочувствие? Я выражаю его тебе сейчас. С Алексеем и дядей Федором я уже объяснился. Мне нечего делать на похоронах Ирины Михайловны.
— Наверное, ты прав, — задумчиво проговорила Мила, и попыталась улыбнуться. — Ты действительно мне сочувствуешь? Это не то лицемерие, о котором ты только что говорил?
— Я всегда думал, что в своем поколении, ты самая умная в роду Громовых, — я хмыкнул, отворяя дверь в сени. — Не разочаровывай меня, Мила. Ты не единственная, кто потерял мать.
— О… извини, — надо же, она смутилась… Однако.
— До Алексея это дошло быстрее, — покачал я головой. И махнул рукой в сторону распахнутой двери. — Заходите, не стойте на пороге.