По мере нашего продвижения улицы города заполнялись людьми, их любопытство казалось почти осязаемым, я будто касалась невидимой пелены из шепотков и взглядов, которая постепенно обволакивала меня, отрезая путь назад. Горожане изучали меня, как картину в музее. Кто-то улыбался, кто-то одобрительно кивал, кто-то просто нагло пялился, не испытывая при этом никакой неловкости. Тихие женские голоса за спиной с жаром обсуждали мою угловатую худобу, бледный цвет лица и небрежную для сейлин прическу. Хорошо им говорить, они небось не в лапах маануков свое свободное время проводят!
Словно прочитав мои мысли, какая-то пожилая матрона принялась громко охать, удивляясь тому, что я прибыла сюда в целости и сохранности. Другая восхитилась длиной моих волос, будто коара – результат опытов моего мира, а не их. Мужчины же предвкушали грядущий ритуал. Интересно, какой? Могли бы углубиться в подробности ради разнообразия, а не только многозначительно цокать языками да ухмыляться, разглядывая меня, словно товар в витрине. С каждым шагом я двигалась все более механически, натянув на лицо бесстрастное выражение со слабым намеком на улыбку. Для этой разношерстной толпы… такой чистенькой, вылощенной, разодетой я была лишь винтиком во временно застывшем приборе, недостающей деталью запланированного развития событий. Для них сейлин просто вещь, доставленный по адресу товар. Им плевать на мои чувства и мысли. Им важен итог. И если мне вздумается отказаться играть по их правилам, они вряд ли это потерпят.
Я шагала вперед на «деревянных» ногах, ощущая себя заведенным манекеном, который ничего не замечает и не чувствует. Чем явственней становилось осознание моего положения, тем паршивей было на душе. А горожане продолжали прибывать, заполняя каменную мостовую. Такие разные и такие безликие. Они все чем-то неуловимо напоминали друг друга. Не внешним обликом и даже не нарядами… Просто в их лицах присутствовало нечто общее, какой-то единый отпечаток. Может быть, века, проведенные вместе, оставили свой след? Дружелюбие этих людей отдавало фальшью, я не испытывала к ним расположения и совсем не хотела тут оставаться.
А Эван вел меня дальше, кивая каждому встречному мужчине, отпуская короткие комментарии женщинам и раздаривая дежурные улыбки девушкам. Кто-то одолжил ему рубашку, которую он накинул на плечи, не завязывая шнуровку. Еще один сердобольный горожанин с подобострастным поклоном вручил парню свой жилет. Я почти не смотрела на Эвана, рассеянно скользя взглядом по человеческим лицам и изредка цепляясь за самые необычные. Меня поразили глаза ребятни: спокойные, немного усталые и… не детские. В них не было искорки плутовства, лишь рассудительность, оценивающая сдержанность и любопытство с ожиданием, как и у всех остальных. Странный город, странные жители, странная ситуация! Хорошо еще, что люди держали дистанцию, а то мое показное спокойствие давно уже переросло бы в откровенную панику. Соприкасаться ни с кем, кроме своего спутника, я не хотела. Даже не знаю, что именно являлось причиной, страх или брезгливость. Видимая чистота вокруг, по моим личным ощущениям, была с душком.