На деле же Плант страдал от жутких нервных припадков. Это обстоятельство и джетлаг от долгого перелета превратили его в полного глупца. Первым концертом группы было выступление на разогреве у Vanilla Fudge вместо изначально анонсированной в качестве разогревающей The Jeff Beck Group, и Плант был практически парализован от страха перед этой перспективой. Это была Америка, наконец-то, место, куда он мечтал попасть, где он мечтал выступать большую часть своей жизни. Теперь он здесь и боится провалиться, боится разочаровать всех и разбить их общую мечту о Zeppelin, еще до того как он оторвется от земли. Он был уверен, что Джимми еще питает сомнения относительно него — не как певца, но как исполнителя, кого-то, кто подходит, чтобы делить с ним сцену. И он знал, что в мире Джимми певцы приходят и уходят, это вам не чертовы The Beatles и даже не The Stones. Что в этой группе была только одна звезда — и этой звездой не был он. Он только что женился, получил поддержку в виде аванса от Atlantic, все его будущее раскрывалось перед ним как никогда раньше, и он должен был быть на седьмом небе, — говорил себе Роберт. Вместо этого он никогда не чувствовал себя столь одиноким и оторванным от дома. Никогда не чувствовал себя совершенно сбитым с толку, мужик.
Даже от его приятеля Бонзо было мало помощи. Не в силах разглядеть беспорядок, творящийся в душе его друга, он был озабочен собственными проблемами. В отличие от Планта, он не переживал по поводу своего места в группе. Бонзо знал, что был хорош, и не нуждался в подтверждении этого из уст какого-то южного козла. Нет. Бонзо просто бесился из-за того, что он не дома в Рождество. Он скучал по Пэт и Джейсону. Тот факт, что более старший и умудренный опытом Джонси как-то смог добиться возможности провести Рождество вместе с женой, только больше расстраивал его. Это не дело, черт возьми. Но он же взял деньги, так? Купил большую сверкающую машину? Теперь настала пора поработать. Поэтому он держал рот на замке и старался изо всех сил. Но ему это совсем не нравилось. В результате, не понимая в действительности трудностей остальных, в те первые дни Плант и Бонэм держались вместе, как двое выживших в кораблекрушении, цепляющихся за одну дрейфующую доску. Они не просто делили комнату, они даже не выключали свет и не засыпали, пока оба не устроятся удобно в кроватях. Пейдж, слишком погруженный в свои мысли, казалось, не замечал этого, но Коул все трезво оценил. Они научатся.
Когда в Рождество Бонзо приготовил им рождественский обед на кухне бунгало, ни у кого не было настроения насладиться им. Кроме того, за окном был теплый солнечный день, слишком жаркий, чтобы есть индейку и жареную картошку. Рождества не ощущалось. Плант, еле способный удерживать пищу в своем желудке, просто отказался. «Я ненавижу говорить об этом, — вздохнул он, — но быть так далеко от моей жены в Рождество действительно дерьмово». Бонзо проворчал что-то в знак согласия, но подождал, чтобы узнать, что скажет Джимми. Он только кивнул. «Это жертва, — согласился он, — но она будет вознаграждена. У этой группы есть все для этого. Давайте сделаем все, что в наших силах». Он поднял стакан после тоста, и остальные присоединились, но никто не улыбался.