— О чём речь! — с готовностью пробасил Корзун и вместе со своим стулом передвинулся поближе к председательскому столу, чтобы детальнее разглядеть мускулистое Зиночкино плечо. — Спилим в наилучшем виде. А пень — ошкурим, отполируем. Можно будет даже кое–где и лаком потянуть.
— Замечательно! — под одобрительный гул голосов с облегчением выдохнула Зиночка, после чего нехотя перевела взгляд в дальний угол столовой. Здесь, в окружении искусственных пальм и живописных портретов Элизы Радивиловны, сидела, отрешённо созерцая лепной потолок, кассирша Нина Нетреба. Всегда томная и загадочная, Нина поначалу выдержала долгую паузу, в ответ лишь вяло взмахнув Зиночке утончённой рукой и снисходительно шевельнув густо подведёнными бровями.
— Надеюсь, — холодно проронила наконец она сквозь едва приоткрытые губы, — никто не откажется порадовать нашу управляющую чем–нибудь лично от себя?
Со дня закладки первого камня в добротный фундамент «Культобразпросвета» управляющую в конторе радовать не отказывался никто и ни под каким предлогом. Поэтому кассирша, заранее не сомневаясь во всеобщем одобрении и уже вознамерившись, чтоб ненароком не смешаться с толпой, покинуть собрание первой, не преминула строго предупредить Зиночку:
— Имей в виду, тут главное — не опоздать бы во времени!
Надо сказать, что в прежние годы Нетреба никогда не испытывала недостатка во времени. Но после курсов профучёбы в Италии, куда её в счастливую минуту откомандировала Элиза Радивиловна, круг кассирских обязанностей в конторе заметно расширился. Презентации, приём делегаций, распределение спонсорской помощи, нетрадиционные методы отслеживания трудовой деятельности коллег… Словом, времени в конце концов стало катастрофически не хватать. При такой неимоверной загруженности Нетребе пришлось свести до минимума дружеские контакты с сослуживцами. Встреча с ними в столовой была предельно короткой и к проблеме перезаключения контрактов не имела, разумеется, никакого отношения. Кассиршу недолюбливали, ревнуя к управляющей. Но не считаться с ней было невозможно. Элиза Радивиловна всенепременно бы огорчилась.
— Итак, что решили? — после ухода Нетребы подвела итог собранию уставшая Зиночка. — Концерт художественной самодеятельности от фольклорного отдела — раз! Величальная композиция от Глеб Глебыча — два! Корзун, Суворовский дуб за тобой — три! Ну, и каждый, естественно, пусть продумает что–нибудь от себя лично, как настойчиво рекомендует Нетреба.
— В День благодарения неужто без памятной таблички обойдётесь, али как? — невинным фальцетом вдруг почти пропел дядя Вася. Он сидел, заложив ногу за ногу, в нарушение всех правил вежливости — в рыжей измятой кепчонке, нахохленный и угрюмый, как ядовитый гриб мухомор.